Закавказье уже давно испытывало необходимость в законодательном органе, который мог бы решить круг вопросов, вытекающих из новой, трудной ситуации. В результате был создан Сейм. 

Специальные выборы не проводились. Список кандидатов во Всероссийское Учредительное собрание был признан списком кандидатов в Сейм… Номинально Сейм состоял из представителей десяти политических партий: меньшевиков, кадетов, эсеров, дашнаков, социал- федералистов, национал-демократов, мусаватистов, иттихадистов (эта группа была известна также и как Партия мусульман России), мусульманских социалистов, гумметистов; но в действительности он состоял из представителей трех основных этнических групп Закавказья. Меньшевики и “Мусават” были крупнейшими фракциями Сейма, имевшими по тридцать мест. “Дашнакцутюн” имел двадцать семь мест. Другие партии имели незначительное число депутатов (кадеты – 1, эсеры – 6, “Гуммет” – 3 и т.д.).

Большевики выступили против создания Сейма. Опасаясь возможных вспышек насилия, Закавказский Комиссариат закрыл большевистские газеты, которые тотчас появились под другими названиями. Противодействие большевиков этим, однако, не ограничилось. В день открытия Сейма, 23 февраля 1918 года, они организовали грандиозный митинг в Александровском саду в Тифлисе. Были выставлены красные флаги, выкрикивались анти-правительственные лозунги. Когда полиция приказала демонстрантам разойтись, толпа не подчинилась, и по ней был открыт огонь из пулеметов. Этот инцидент наложил темное пятно на вновь созданный Сейм. Специальная комиссия, расследовавшая этот инцидент, доложила Тифлисскому совету, что стрельба была открыта не по приказу начальника отряда полиции, а явилась невольной реакцией на выстрелы, произведенные из толпы. На основании этого доклада Тифлисский совет возложил всю вину за инцидент на большевиков, организаторов и руководителей митинга…

…Дебаты по вопросу о мире заняли несколько дней, во время которых большинство видных членов Сейма имели возможность выразить свое мнение. …

Сейм голосует за мир

1 марта особый комитет Сейма в составе представителей всех партий и национальных групп пытался определить принципы, на основе которых можно было бы заключить мир с турками. Александр Хатисян представил требования армян. Армяне хотели образования автономной Армении в пределах Турции в составе шести восточных вилайетов. “После отделения Закавказья от России добрососедские отношения между армянами и Турцией стали вполне возможными”. Развивая эту мысль, он сказал, что условия изменились настолько, что перед Турцией открылись новые перспективы. С распространением социализма в Малой Азии может даже случиться, что Закавказские республики войдут в Турецкую федерацию…  народы Закавказья могут получить возможность образования независимых республик Грузии, Армении и Азербайджана.

“Я заявляю категорически, что армяне являются самыми лояльными гражданами Турции и отразят все угрозы целостности Оттоманской империи, откуда бы они ни исходили. Вопрос о турецкой Армении всегда был международным вопросом; но если мы теперь решим его удовлетворительно, то он перестанет быть таковым”.

Подобный поворот в тридцатилетнем умонастроении армян, так явно выразившийся в речи Хатисяна, был потрясающим, почти невероятным. Что заставило армянского представителя, члена Сейма произнести такие слова? В течение ряда поколений его народ тянулся к России, от которой они ожидали помощи и защиты от турок. Именно с ней они связывали свои надежды и мечты; и вдруг, по-видимому, непреодолимое течение снесло скалу, за которую держался этот народ. Одолеваемые врагами и оставленные один на один с надвигающимся противником, армяне почувствовали, что почва уходит у них из-под ног.

В момент отчаяния и страха люди часто склонны верить в самое худшее. Как мог этот народ сохранить веру в полную победу Антанты, когда Россия, могущественнейший из союзников, уже вела переговоры об унизительном мире с Германией? Теперь армянам, как и грузинам, казалось, что с выходом России из войны Германия сможет сосредоточить свои силы на западе, где дополнительные ресурсы с востока помогут ей нанести последний удар. Поэтому, казалось, единственным путем для поддержания существования было прийти к соглашению с турками, какими бы тяжелыми условия ни были. Однако было очень трудно признать поражение, встать и объявить армянскому народу, что их надежды не оправдались и что будущее не сулит им ничего, кроме вечного подчинения вечным хозяевам. Нежелание признать, что все потеряно, может быть, и побудило Хатисяна сказать, что социализм распространяется и в Малой Азии, утверждение в столь же степени фантастическое, сколь и необоснованное.

В тот же день, 31 марта, совместное заседание Сейма и Закавказского Комиссариата единодушно приняло следующие предложения по вопросу о мире с Турцией:

1. Сейм правомочен заключить мир;

2. Сейм считает своей задачей заключить окончательный мир с Турцией;

3. Мирный договор с Турцией должен быть основан на восстановлении границ 1914 года;

4.Закавказская делегация будет стремиться обеспечить самоопределение для Восточной Анатолии, и прежде всего обеспечить автономию турецкой Армении в пределах Турции.

Брест-Литовский договор

2 марта Закавказская делегация была готова отправиться в Трапезунд, город, избранный для ведения переговоров, когда поступила телеграмма от Карахана, члена российской делегации в Брест-Литовске, о том, что Россия решила принять условия Германии и подписать договор, по которому, кроме территории на западе, Турции отходили районы Карса, Ардагана и Батума.

Из всех закавказских народов армяне теряли больше всех по Брест-Литовскому договору. Они чувствовали, что их предали. Всего два месяца назад Совет народных комиссаров обнародовал декрет, провозгласивший право турецкой Армении на национальное самоопределение. В четырех параграфах этого декрета подчеркивалось, что для осуществления этого права существенными являются вывод всех войск из турецкой Армении и обеспечение безопасности ее населения силами армянской милиции, разрешение беженцам и ссыльным лицам вернуться в свои дома и создание временного правительства турецкой Армении в форме Совета. В том же декрете говорилось, что Чрезвычайный комиссар Кавказа Шаумян будет содействовать осуществлению программы, намеченной Советом народных комиссаров. К декрету прилагалось примечание о том, что границу между турецкой Арменией и Грузией должны определить демократически избранные представители смежных оспариваемых районов, мусульмане или другие, в сотрудничестве с Шаумяном. Этот декрет, подписанный Лениным и Сталиным, теперь совершенно игнорировался самими русскими.

Армянская община Петрограда заявила протест советскому правительству против условий Брест-Литовского договора, который сделал бы участь Армении еще хуже, чем до войны. Армянские общины других российских городов также направили аналогичные протесты, но безуспешно. Легко себе представить отчаяние армян. Россия согласилась не только эвакуировать в кратчайшие сроки районы Восточной Анатолии, но даже обещала демобилизовать и полностью разоружить армянские добровольческие отряды как в России, так и на турецкой территории, занятой Россией во время войны. Конечно, такое обещание Россия едва ли могла бы сдержать, так как у нее не было никаких вооруженных сил в Закавказье во время подписания Брест-Литовского договора. Но соглашение оказало сильное психологическое воздействие на армян, которые теперь почувствовали себя в еще большей изоляции, чем прежде. В свете этих событий речь, произнесенная Хатисяном на заседании Особого Комитета Сейма, представляется более понятной, чем казалось на первый взгляд.

Как только телеграмма Карахана была зачитана, Закавказский Комиссариат направил решительный протест в Петроград, Берлин, Константинополь, Вену, Киев, Вашингтон, Лондон и Париж, заявив, что договор, касающийся Закавказья, но заключенный без его согласия, не будет принят как юридическое обязательство.

Трапезундская конференция

… Еще до открытия конференции Вехиб паша просил Закавказье освободить территории, переданные Турции по Брест-Литовскому договору, добавив, что из-за непрекращающихся зверств армян его войска вынуждены будут продвинуться вперед. На это председатель Сейма Чхеидзе ответил из Тифлиса, что Закавказье не признает правительство Советской России и мир, который оно заключило в Брест-Литовске. После этого Чхеидзе передал турецкие требования на рассмотрение Сейма. Разгорелись дискуссии…

В то время как в Трапезунде происходил обмен нотами и меморандумами, турецкая армия проводила успешные операции в районах Карса и Ардагана. Им оказывали содействие закавказские мусульмане, которые взрывали мосты, сжигали железнодорожные станции и разрушали коммуникации в тылу слабой и небоеспособной Закавказской армии. В Сейме армянский представитель обвинил “Мусават” в предательстве в связи с действиями мусульман, на что представитель “Мусавата” Рустамбеков ответил, что выступления были стихийными и никем не руководились. Ираклий Церетели, известный по Думе и один из видных деятелей мартовской революции, потребовал применения строжайших мер против беспорядков, заявив, что в подобной обстановке между анархией и предательством нет никакой разницы.

19 марта телеграмма с фронта сообщила правительству, что Ардаган захвачен, а армянские воинские части разоружены. Закавказская делегация все еще продолжала отвергать Брест- Литовский договор, отказываясь изменить свою позицию. Она составляла пространные обращения, прибегала ко всякого рода уловкам, забыв о том, что дипломатия всегда является выражением действительного соотношения сил, стоящих за ней. 20 марта турецкая делегация выразила “пожелание, чтобы Закавказье провозгласило свою независимость…” Это было бы лучшим выходом из того тупика, в который закавказские дипломаты завели себя своими маневрами. И вновь турки не получили определенного ответа.

25 марта состоялось совместное заседание правительства и лидеров Сейма. Один из двух армянских представителей в Закавказской мирной делегации, Качазнуни, доложил, что турки считают необходимым провозглашение независимости Закавказья. Им нужно было создание буферного государства между Турцией и Россией, но они не были уверены, сможет ли оно противостоять северной державе, поэтому хотели удержать Карс и Батум за собой. Мусульманский представитель мирной делегации, который тоже присутствовал на заседании, заявил, что если независимость не будет провозглашена, мусульмане не будут поддерживать Сейм. Единственным достижением этого заседания было предоставление чрезвычайных полномочий Чхенкели, главе делегации…

… Чхенкели дал следующий ответ на турецкий ультиматум:

“Делегации Оттоманской империи:

Закавказская мирная делегация в ответ на письмо руководителя Оттоманской делегации от 6 апреля 1918 года имеет честь заявить, что она принимает Брест-Литовский договор и готова вести дальнейшие переговоры на его основе.

Председатель Закавказской делегации,

министр иностранных дел А.Чхенкели.

Трапезунд, 10 апреля 1918 года”.

Позднее некоторые армянские политиканы обвинили Чхенкели и вообще всех грузин в предательстве армянского народа принятием Брест-Литовского договора. Такие обвинения, как явствует из вышеприведенных фактов, были необоснованными. Тем более, что армянские члены Закавказской делегации так же выступали за принятие турецких требований, как и грузинские. В тот день, когда Чхенкели направил свое письмо Реуф бею, принимая Брест-Литовский договор в качестве основы для будущих переговоров, Хатисян и Качазнуни телеграфировали в Тифлис: “Мы считаем необходимым обратить самое серьезное внимание партии “Дашнакцутюн” на тот факт, что в данных условиях мы считаем принятие Брест-Литовского договора наименьшим злом”.

Как только письмо Чхенкели было получено, турки предложили командующему грузинских войск в Батуме покинуть город до полудня 13 апреля 1918 года, добавив, что если предложение будет принято, грузинским войскам будет разрешено сохранить свое оружие, а их жизнь и честь не будут затронуты. Грузин предупреждали, что после 4-х часов дня 13 апреля 1918 года турки получат свободу действия.

…У азербайджанцев не было причин бояться прихода турок. Напротив, с помощью турок они надеялись отвоевать Баку у Советов и отомстить за кровь, которая еще не высохла на городских улицах. Мартовские события сделали невозможным сотрудничество “Мусавата” с “Дашнакцутюном”, необузданная ярость которого еще была свежа в памяти каждого мусульманина. 14 апреля Гегечкори телеграфировал Чхенкели с предписанием прервать переговоры и покинуть Трапезунд. Некоторые члены азербайджанской делегации предпочли не повиноваться. В то время как Закавказье официально находилось в состоянии войны, член его парламента Гаджинский продолжал вести переговоры с противником.

Турецкие войска продолжали продвигаться вперед. Ни протесты правительства Советской России, возложившего ответственность за будущую судьбу армян на Германию, которая одна только могла “предотвратить истребление мирного населения”, как выразились Чичерин и Карахан, ни слабые попытки сопротивления грузинских и армянских войск не могли остановить их победного марша. Сейм опубликовал обращение к народам Закавказья, разъясняя свою политику: “…нам предстояло выбрать либо позорный мир и порабощение, либо войну… мы сделали выбор без колебаний. Мы не подписали позорный мир”.

Вечером 14 апреля зал, в котором собрался Сейм, был заполнен до отказа. Огромная толпа стояла на улице. В 8 часов вечера Чхеидзе открыл заседание, хотя места “Мусавата” пустовали до полуночи. Меньшевик взял слово, предложив, чтобы Закавказье объявило войну Турции. “Дашнакцутюн” и другие партии поддержали меньшевиков. От имени “Мусавата” Расул-заде произнес речь. Он заявил, что азербайджанцы не будут активно противостоять туркам, но что “Мусават” не возражает против объявления войны и сделает все возможное, чтобы поддержать правую сторону. Ни он, ни другие мусаватисты не пояснили, какую сторону они считают правой. Таким образом, поставленный на голосование вопрос об объявлении войны был принят единогласно, хотя за этим единодушием не было единства цели. Да и о каком единстве цели могла идти речь в Сейме, в котором “Мусават” обвинял дашнаков в союзе с Советом во время мартовской резни, тогда как самих мусаватистов грузины и армяне подозревали в дружбе и сотрудничестве с турками?

Отрывок из книги Фируза Каземзаде «БОРЬБА ЗА ЗАКАВКАЗЬЕ (1917–1921)», CA&CC PRESS ® СТОКГОЛЬМ-2010, стр. 90-102