Наряду с архивными документами, важнейшими источниками по изучению трагических событий в 1918-1920 годов являются т.н. нарративные источники. К числу таких источников можно отнести, прежде всего, воспоминания участников этих событий. Данные воспоминания позволяют исследовать события в различных ракурсах и в комплексе с архивными документами воссоздать более или менее целостную картину событий.

Безусловно, что при этом национальная принадлежность источника информации, его социальный статус на момент происхождения событий оказывали большое влияние на их интерпретацию. В силу принадлежности участников событий к различным политическим силам данные источники несли на себе большой груз идеологической конъектуры. Однако, несмотря на перечисленные погрешности, нарративные источники позволяют исследовать события во всем их колорите, почерпнуть с их помощью информацию, которая не содержится в официальных архивных документах, и служат, таким образом, дополнительным источником, позволяющим внести ясность в тот или иной исторический эпизод.

 

Первые шаги по реставрации картины трагических мартовских событий 1918 года в большевистской интерпретации были сделаны уже в первые годы советской власти в Азербайджане. В 20-30-е годы ХХ века в Азербайджанской ССР проводились вечера воспоминаний участников «революционных событий» 1917-1918 годов. Выступления участников данных форумов аккуратно стенографировались, а позже пройдя соответствующую идеологическую фильтрацию и шлифовку, легли в основу трудов по истории борьбы за советскую власть в Азербайджане. Авторы воспоминаний были в большинстве своем рядовые партийцы, которые вступили в ряды большевистской партии после Февральской революции 1917 года. Это были в основном члены красногвардейских отрядов, служащие советских учреждений периода власти Бакинского Совета. Среди них преобладали армяне, русские, что наглядно показывало чуждость большевистского режима азербайджанскому народу. Воспоминания находили также отражение в многочисленных автобиографических справках, которые писали участники этих событий по различным поводам, в сборниках, издаваемых по случаю годовщины отдельных с точки зрения советской идеологии памятных дат, на странице большевистской печати. Безусловно, по мере отдаления времени от событий, в воспоминания вносились новые штрихи или же опускались ранее отмеченные факты.

 

Среди нарративных источников очень интересны довольно смелые признания армянских большевиков. В условиях ужесточения политического режима в СССР начиная со второй половины 20-х годов ХХ постоянный страх быть обвиненными в нелояльности режиму, национализме и навешивания ярлыка «дашнака», вынуждала армянских большевиков всячески открещиваться от своих заблудших соотечественников. Среди авторов воспоминаний наряду с известными лицами, такими как А.Микоян, было немало рядовых членов партии.

 

Воспоминания партийных лидеров, которые на момент их издания обычно уже занимали высокие позиции в партийно-государственной иерархии, как правило, были скованы на факты, больше отражали в благоприятном свете роль автора воспоминаний в этих событиях, нежели раскрывали их суть. В оценке подобных авторов преимущественно превалируют малоубедительные негативные штампы в отношении своих политических оппонентов — дашнаков и мусаватистов вроде «реакционные силы», «буржуазные националисты», «прислужники империализма» и т.д. В отличие от партийных лидеров рядовые армянские большевики были менее избирательны при оценке событий и роли в них отдельных деятелей, в их воспоминаниях практически отсутствует анализ событий, но по содержанию они были более богаты на факты.

 

Из воспоминаний участников мартовских событий 1918 года можно сделать вывод, что большевики во главе со Степаном Шаумяном заранее готовились к предстоящим событиям в Баку, ясно представляя последствия совместных действий с вооруженными отрядами дашнаков против безоружного мирного мусульманского населения. Не скрывает этого и лидер бакинских большевиков Степан Шаумян, который спланировал и руководил данной кровавой акцией. Он готовился к ней с момента возвращения в Баку из Тифлиса в феврале 1918 года, где большевикам не удалось зажечь пламя революции на Кавказе. Теперь предстояло сделать это в Баку, в последнем оплоте большевиков. При этом основной мишенью было выбрано мусульманское население во главе с партией «Мусават», а средством его поражения армянские вооруженные формирования, руководимые партией «Дашнакцутюн» и «Армянским национальным советом», действовавшие под эгидой Бакинского Совета. Уже после событий в Баку, о реализованных планах и их значении Шаумян сам достаточно откровенно, хотя и не искренне, поведал 13 апреля 1918 года в письме Совету Народных Комиссаров РСФСР. По его словам, инициатором вооруженных столкновений в Баку были мусульманские политические партии, проявившие особую агрессивность. Они, якобы, ставили целью ликвидацию Советской власти в Баку и физическое уничтожение всего немусульманского населения города, создать независимый Азербайджан. И тут же вступает в противоречие с собой, заявив, что был использован первый же повод для начала вооруженного нападения на противную сторону. После этого Шаумян переходит к откровенной лжи. “Выясняется”, что победа над “врагом” достигнута благодаря действиям вооруженных сил Совета, куда входило около 10 тысяч человек, в том числе 3-4 тысячи в составе вооруженных отрядов партии “Дашнакцутюн”. Участие дашнакской партии в военных действиях, по словам Шаумяна, привело к эксцессам, выразившимся в том, что пострадала часть неимущего мусульманского населения. Шаумян выражает сожаление, что так произошло. Но избежать этого было невозможно (9,с.62-65). Таким образом, С.Шаумян действовал по принципу «цель оправдывает средства».

 

Деятельность С.Шаумяна, организатора преступления геноцида против азербайджанцев в марте 1918 года, находится в центре внимания практически всех воспоминаний. Это помогает определить психологический портрет Шаумяна и добавляет множество штрихов к его роли в мартовских событиях. Новые детали в процесс восстановления хроники событий и роли в ней вносят воспоминания рядовых армянских большевиков. Так один из членов красногвардейского отряда Н.Асриянц вспоминал: «Шаумян приезжает в Баку. Тут же были сформированы отряды как национальные (армянские-И.Н.), так и большевистские во главе с Амировым. Амиров раз собрал нас всех, всех старых товарищей и сказал, что мы должны исполнять задачу, заданную Шаумяном и Джапаридзе. Это было приблизительно в феврале 1918 г. Войска были готовы, как с нашей стороны, так и со стороны национальной партии «Дашнакцутюн». Шаумян предупреждал, что в час ночи будет сигнал, после чего нужно было напасть на штаб мусаватистов. Так и было, после сигнала вооруженные части напали на штаб. После горячей схватки штаб был взят» (2,л.75-76).

 

Факты о наличии большевистско-дашнакского военного союза накануне мартовских событий приводятся в воспоминаниях младшего сына С.Шаумяна Л.Шаумяна, который участвовал в качестве пулеметчика в штурме крепостных ворот Баку (1, л.10-11). Шаумян-младший следующим образом объясняет причины участия отряда дашнакского командира Т.Амирова на стороне большевиков : «Он большевиком никогда не был. Он в значительной степени принимал участие и оказывал большую помощь. Это просто из хороших отношений к Степану. Просто Степан лично оказывал на него влияние. И вот в значительной степени благодаря Степану его использовали очень хорошо в военном отношении» (3, л.30-31).

 

Большевикам до конца так и не удалось ослабить свою зависимость от дашнакских отрядов и подчинить их своей власти. Причем, как следует из воспоминаний А.Багдасарова, ситуация была настолько критической, что грозила выйти из под контроля большевиков: «После мартовских событий, когда гражданская война превратилась в национальную, когда во главе армии 80 % было дашнаков, партия чувствовало, что жить не может, власть была в руках армян и русских. Армянский национальный совет регулировал всеми дружинами». (3,л.16) Хотя, позже, один из участников мартовских событий 1918 года, секретарь ЦК и БК АКП(б) Л.Мирзоян, пытаясь оправдать действия большевиков во главе с Шаумяном, писал, что «в действительности, Советская власть использовала дашнаков в своих целях»(4), однако факт вещь упрямая — армию Бакинского Совета вполне можно считать армянским национальным формированием.

 

В целом, объективно описать трагические события весны 1918 года в советские годы было не простым делом и требовало, не только от рядовых участников и свидетелей, но и от известных политических деятелей немалого мужества. Под страхом быть обвиненными в политической нелояльности, многие из них так или иначе избегали объективных оценок, исходя из конъектурных соображений, многого недоговаривали. Однако, даже те частные эпизоды, которые нашли отражения в рассказах этих людей, дают возможность утверждать, что весной 1918 года советская власть в Азербайджане не имела торжественного шествия и была установлена на крови и костях тысяч мирных азербайджанцев.

 

Среди известных армянских партийных лидеров на первом месте стоят воспоминания Анастаса Микояна. В своих мемуарах «Дорогой борьбы», опубликованных в 1971 году самый знаменитый армянский советский деятель с большой неохотой касается кровавых событий в Бакинской губернии в марте 1918 года. Этим событиям, которые Микоян называет «восстанием азербайджанских буржуазно-помещичьих кругов против Бакинского совета», автор посвящает лишь небольшой абзац. Однако, именно данная Микояном оценка причин и результатов событий 1918 года с легкой руки автора станет основной и будет кочевать в советский период в различные академические издания, посвященные истории Бакинской Коммуны. Более подробные сведения о степени участия А. Микояна в мартовских событиях 1918 года содержатся в его новых мемуарах «Так было», изданных в 1996 году, т.е. уже после смерти кремлевского долгожителя. Последняя работа была подготовлена к изданию сыном А.Микояна историком Серго Микояном и резко контрастировала по своему содержанию с первой книгой, поскольку содержала документы, которые не вошли в предыдущие мемуары. Среди них есть документы, которые доказывают, что большевики планомерно готовили и осуществили геноцид азербайджанцев в марте 1918 года, а Микоян был непосредственным исполнителем этой кровавой акции. Микоян подробно повествует об этом в письме к своей жене Ашхен. В ней он отмечает : «Еще за неделю до этого восстания я прекратил свою агитационную работу, перестал посещать рабочие собрания и целиком переключился на дела вооружения и создания боевых отрядов». Микоян утверждает, что вначале «Дашнакцутюн» и «Армянский национальный комитет» объявили о своем нейтралитете. Но он признается, что «многие их солдаты не остались нейтральными и активно участвовали в боях». Вступление в действие армянских солдат, безжалостные погромы мусульманских кварталов, вызвали локальное сопротивление в отдельных районах города. Об этих случаях Микоян пишет: «До понедельника все шло нормально, особенно после заявления «Дашнакцутюна», поэтому мы с энтузиазмом продолжали сражаться в понедельник. … Мы брали одну позицию за другой. В моем отряде были жертвы. Мы просто целились в голову и стреляли в головы, как и наши противники» (7). В опубликованной 12 апреля 1918 года в «Известиях Бакинского Совета» статье под названием «Одержанная победа и очередные задачи», Микоян в восторженных тонах пишет о значении мартовских событий 1918 года для большевиков. С цинизмом, прямо пропорциональным масштабу жертв среди азербайджанского населения, Микоян пытается оправдать кровавые деяния большевиков тем, что якобы они «боролись за кровные интересы самой мусульманской бедноты», и что «власть Совета это её власть, единственно последовательная и верная защитница её интересов» (8,с.28). Однако, выступая в 1923 году на V съезде Компартии Азербайджана, Микоян вынужден был признать, что на самом деле мартовские события привели к «ещё большему отчуждению мусульманских трудовых масс от Советской власти» (4,с.49).

 

Наряду с большевистскими деятелями довольно интересные оценки событий 1918-1920 годов, которые сопровождались геноцидом азербайджанцев, содержатся в работе одного из лидеров партии Дашнакцутюн Ованеса Качазнуни. Произведение бывшего главы дашнакского правительства Армении «Дашнакцутюн больше нечего делать!» является политической исповедью, а если охарактеризовать его еще сильнее — обвинительным актом, который предъявляется партии «Дашнакцутюн», находившейся у власти в Армении с мая 1918 по ноябрь 1920 года. Качазнуни называет свое произведение весьма скромно — докладом, сделанным в апреле 1923 года в Бухаресте на совещательной конференции заграничных органов «Дашнакцутюн». Доклад, насчитывающий более ста страниц, содержит порицание всех тех исторических «подвигов», которые совершала партия «Дашнакцутюн», особенно после Первой мировой войны. Содержание доклада показывает, что выводы автора о преступной деятельности «Дашнакцутюн» не являлись итогом поспешных заключений, а были результатом глубоких убеждений и сознания.

 

Касаясь в своем докладе кровавых событий в Баку в марте 1918 года, Качазнуни признает участие в них дашнаков в союзе с большевиками. Качазнуни считал, что «с точки зрения армянского населения Баку, диктатура большевиков была значительно приемлемее, чем диктатура «Мусават» и этим якобы объяснялось, что «дашнаки в Баку все больше и больше предавались большевистскому движению и служили как бы опорой для него».Качазнуни здесь излишне скромен, говоря «как бы опорой», потому что «Дашнакцутюн», как мы видим из документов, послужил большевикам в марте 1918 года ударной силой, без которой они не сумели бы ликвидировать все демократические органы власти и установить диктатуру Бакинской коммуны. Впрочем, дашнакский лидер без ложной скромности признает: «При нашем содействии в Баку большевики разгромили «Мусават». Еще дальше он, правда, с оговорками, также признает, что «в марте, во время большевистско-мусаватской борьбы имело место избиение мусульманского населения» (6,с.21).

 

В своем докладе Качазнуни особо останавливается на отношениях Араратской Республики с соседями, Грузией и Азербайджаном, которыми с первого дня своего существования находилась в состоянии войны. Неспособность установить нормальные отношения со своими соседями Качазнуни выделил среди основных причин падения дашнакского правительства. Он пишет: «Два с половиной года мы управляли страной. Мы вели войны с Грузией, с Азербайджаном и Турцией» (6,с.57). Причиной тому, как считает Качазнуни, стало то, что армянское правительство «не сумело найти целесообразных мер для обеспечения своего положения как извне, так и изнутри…., что в этом сыграло немалую роль …. также наше собственное бессилие, наша политическая недоразвитость и неумение вести государственный аппарат».

 

В докладе Качазнуни особо останавливается на отношениях с Азербайджанской Республикой, с которой, по словам дашнакского лидера, Армения якобы официально не находилась в состоянии войны. В то же время Качазнуни не скрывает наличие многочисленных фактов применения насилия против азербайджанского населения, подданных Армении, что было вызвано явными симпатиями и естественным тяготением данного населения к Турции и Азербайджану. Как пишет Качазнуни, не сумев «выработать приемлемые отношения с Азербайджаном, административными мерами установить порядок в мусульманских районах», армянское правительство «прибегало к оружию, двигало войска, разрушало и устраивало резню, чем подрывало престиж власти. Правительство имело кровопролитные битвы с мусульманским населением в Агбабе, Зоде, Зангибасаре, а в таких важных пунктах, как Ведибасар, Шарур-Нахчыван, не сумели установить свою власть даже силой оружия, потерпели поражение и отступили. В наше время народ уничтожался на войне и погибал с голоду. Мы разорили такие богатые хлебом пункты, какими были Шарур и Веди, такой богатый скотом пункт, как Агбаба — разорили, не пользуясь этими богатствами. Вот горькая истина. Мы должны иметь мужество признать эту истину и сделать соответствующие выводы» (6,с.57).

 

Эти откровения бывшего дашнакского лидера сами говорят за себя: видите ли, дашнакское правительство, «вынуждено было» убивать, грабить, устраивать резню, чтобы «установить порядок». При этом исконно азербайджанские земли именуются районами «внутри страны (т.е. Армении) с местным мусульманским населением». Законные же стремления азербайджанского населения не подчиниться навязанному армянскому диктату называется «антигосударственной линией». В результате этой политики дашнаков к концу 1919 года только число тюрко-мусульманских беженцев из Иреванского, Эчмиадзинского и Сурмалинского уездов Иреванской губернии достигло более 200 тысяч человек. А к моменту советизации Армении в ноябре 1920 года здесь оставалось не более 10 тысяч мусульман.

 

Одним словом отраженные в докладе Качазнуни исторические факты породили тот сложный клубок проблем, которые сегодня по-прежнему существуют в отношениях Армении с ее соседями.

 

В завершение хотелось бы отметить, что новое прочтение нарративных источников, в сопоставление их с информацией из официальных архивных документов, позволяет вновь констатировать тот факт, что в 1918-1920 гг. против азербайджанского населения Южного Кавказа, первоначально большевистско-дашнакским альянсом, а затем дашнакским правительством Армении, проводилась политика геноцида.

 

Список использованной литературы

 

1.Архив Политических Документов Управления Делами Президента Азербайджанской Республики (АПДУДПАР), ф.268, оп.23, д.104.

2.АПДУДПАР, ф. 276, оп. 2, д.20

3. АПДУДПАР, ф.303, оп.1, д.60.

4. Балаев А. Февральская революция и национальные окраины. Мартовские события 1918 года в Азербайджане. М., 2008, с.49

5. Гасанли Дж. Трагическая весна 1918 года. Газ. «Зеркало», 2009, 11 сентября.

6. Качазнуни Ов. Дашнакцутюн больше нечего делать. Баку: Элм,1990, 92 с.

7. Микоян А. Так было М.,1999. М.: Вагриус, 1999. http://militera.lib.ru/memo/russian/mikoyan/index.html.

8. Мустафазаде Р. Две республики: Азербайджано-российские отношения в 1918-1922 гг. М.: МИК, 2006, с.28

9.Шаумян С.Г.Избранные произведения.Т.2, Москва,1978.

 

Ильгар Нифталиев

Доктор философии по истории, доцент

 

Материал книги «31 Март — трагическая страница нашей истории». (Посвящается памяти всех наших шехидов, ставших жертвами армянского вандализма на протяжении всей истории). Баку, «Наука и образование», 2019, стр 128-136