История с террористическими актами, совершенными 8 января 1977 года в Москве армянскими национал-террористами, за последние полтора десятилетия благодаря свободе слова перестала быть для граждан России тайной за семью печатями. Сегодня благодаря развитию информационных ресурсов достаточно легко узнать общую информацию об этой трагедии, унесшей жизни семерых и искалечивших еще 37 жителей ныне российской, а тогда – всесоюзной столицы. Наличие в Интернете свободного доступа к самым общим сведениям об этой серии преступлений армянских националистов избавляет нас от необходимости пересказывать общеизвестные факты, а поэтому тем интереснее будет читателям узнать нечто новое, что до наших дней было недоступно для сведения широкой общественности.

Но прежде чем перейти к изложению вновь выявленных обстоятельств, получивших в ходе расследования и сразу после него свое документационное закрепление, нам представляется необходимым вкратце пересказать читателям самую суть, чтобы у них появилось понимание того, о чем конкретно ниже пойдет речь. Итак, 8 января 1977 года в 17:33 в вагоне поезда метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская» Арбатско-Покровской линии сдетонировало самодельное взрывное устройство; через полчаса, в 18:05 в торговом зале продуктового магазина № 15 на улице Большая Лубянка (в те годы – Дзержинского) взорвалась еще одна самодельная бомба, а еще через пять минут, в 18:10 раздался взрыв около продовольственного магазина № 5 на улице Никольская (в то время – 25-го Октября). Все погибшие и большинство раненых в результате этих терактов были пассажиры вагона метро, а число раненых и контуженных взрывами в магазинах оказалось невелико. Сравнительно небольшое количество жертв объясняется совокупностью счастливого случая и непрофессионализма террористов: дело в том, что часть пути между указанными станциями метро пролегает по поверхности земли, а поэтому часть силы ударной волны, выбив стекла, ушла в открытое пространство, иначе число погибших оказалось бы значительно больше. В центре Москвы были взорваны безоболочечные бомбы, не снаряженные поражающими элементами, — так называемые «хлопушки», обладающие более психологическим, чем поражающим эффектом, в результате чего люди получили ранения от осколков выбитых стекол, кусков штукатурки и уличного мусора.

Следствие по уголовному делу, возбужденному в связи с данными преступлениями и в секретных документах КГБ СССР проходившему под названием «Взрывник», продолжалось ровно год, за это время все виновные в совершении этой серии террористических актов были выявлены, изобличены и предстали перед судом. Организатором и идейным вдохновителем первой террористической атаки советских граждан против СССР оказался Степан Затикян, уроженец Еревана, хорошо известный органам государственной безопасности Советского Союза как создатель еще в 1966 году ультра-националистической «Национальной объединенной партии Армении», а его сообщниками – Завен Багдасарян, художник-оформитель, и Акоп Степанян, рабочий Ереванского электромеханического завода. Следователям также удалось доказать, что все трое были причастны к попытке организации еще одного террористического акта в Москве в конце октября 1977 года, в зале ожидания Курского вокзала. Новую трагедию предотвратила счастливая случайность вкупе с бдительностью пассажиров: преступники, взяв билеты на поезд Москва – Ереван, вышли из зала ожидания, оставив в сумке с взрывным устройством личные вещи. Один из пассажиров, а быть может, и постоянных обитателей привокзальных территорий, которых принято называть бомжами, увидел бесхозную вещь и решил присвоить ее, но, заглянув в сумку, понял, что там лежит бомба, и поэтому сдал ее в линейное отделение милиции. Прибывшие специалисты минно-подрывного дела установили, что привести в действие «адскую машинку» должен был будильник Ереванского часового завода, к стрелкам которого были прикреплены провода от аккумулятора, замыкание которых должно было вызвать взрыв. Когда прибыли саперы, выяснилось, что бомба должна была взорваться еще полчаса назад, но трагедии не произошло потому, что у аккумулятора исчерпался заряд. Данное обстоятельство позволило квалифицировать это деяние не как приготовление к террористическому акту, а как покушение на его совершение, поскольку факт того, что он так и не состоялся, не зависел от воли преступников. Вот так счастливая случайность, бдительность граждан и непредусмотрительность исполнителей помогли избежать новой трагедии и дали в руки оперативникам и следователям необходимые улики для розыска, идентификации и задержания террористов.

Также следствием было установлено, что все эти террористические акты имели ярко выраженный политический характер и были совершены армянскими националистами, являвшимися членами «Национальной объединенной партии Армении». Мы не зря выше назвали ее ультра-националистической: Степан Затикян сотоварищи наивно, но искренне полагали, и это следует из названия их партии, что, объявив СССР войну «за освобождение Армении от русского владычества», смогут объединить и подчинить себе все «национально- освободительное движение» зарубежной армянской диаспоры, включая АРФ «Дашнакцутюн», осколки партий «Арменикен», «Гнчак» и финансируемые ими иные террористические группировки. По сути, они не были простыми мечтателями-идеалистами, а преследовали вполне конкретную цель стать признанными лидерами мирового армянства. Естественно, что никто за пределами Советского Союза подобные их устремления всерьез не воспринимал, но в СССР это было воспринято, быть может, даже и как еще более тяжкое преступление, — ведь идеологи КПСС в таком качестве видели исключительно руководителей Компартии Армянской ССР и никого больше.

Учитывая тяжесть совершенных преступлений, их повышенную общественную опасность и явно выраженный политический подтекст, рассмотрение уголовного дела против Затикяна, Багдасаряна и Степаняна к своему производству принял непосредственно Верховный суд СССР. Судебные слушания проходили с 16-го по 20 января 1979 года. 24 января был оглашен приговор, согласно которому все обвиняемые были признаны виновными и приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании, и в тот же день все осужденные были расстреляны.

Парадоксально, но факт: на протяжении вот уже четверти века многочисленные статьи и даже документальные кинофильмы на данную тему основываются не на документах, а на нарративных источниках – мемуарах высших офицеров КГБ СССР и их идейных противников – разного рода диссидентов, от либералов до националистов. Среди источников такого рода в первую очередь назовем воспоминания первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Ф.Д.Бобкова, а также заместителя начальника оперативно-следственного управления центрального аппарата КГБ СССР, генерал-майора В.Н.Удилова . Их оппонентами, защищавшими и даже реабилитирующими преступления террористов, были академик А.Д.Сахаров и один из лидеров подпольной Неокоммунистической партии Советского Союза А.Т.Тарасов.

В соответствии с концепцией классификации мемуарных источников выдающегося современного американского теоретика источниковедения Д.Филда , воспоминания А.Д.Сахарова и А.Т.Тарасова относятся к так называемой категории «пространственных жизнеописаний», в которых передается эмоциональное восприятие или субъективная реакция на определенные события, происшедшие в жизни автора, но очень часто не зависящие от его воли. Мемуары же Ф.Д.Бобкова и В.Н.Удилова принадлежат к категории «хроник», в которых главным предметом описания являются действия автора и объяснение (нередко с использованием документов), почему он именно так, а не иначе поступил в той или иной ситуации. Иными словами, в деле с расследованием преступлений армянских террористов в Москве генералы госбезопасности являлись «творцами истории» и в своих воспоминаниях описывают факты, тогда как диссиденты являются как бы «статистами», описывающими свою реакцию на то, что случилось с ними, зачастую не понимая, чем их злоключения вызваны. Этим и объясняется разница в оценках ими событий.

В частности, А.Д.Сахаров и А.Т.Тарасов вспоминают, что до конца лета лично на них и на других известных им инакомыслящих оказывалось психологическое давление на предмет выяснения их причастности к преступлению. В то же время из мемуаров Ф.Д.Бобкова и В.Н.Удилова мы узнаем, что до конца октября 1977 года следствие не располагало достаточными сведениями по делу и одновременно рассматривалось до пяти версий того, кто мог быть преступником, причем версия «армянского следа» в числе первоочередных не была. Выступление А.Д.Сахарова в поддержку Затикяна объясняется еще и тем, что во время следствия по делу под арестом находился еще один известный армянский националист и член «Национальной объединенной партии Армении» Паруйр Айрикян, шурин Затикяна, и поэтому другие политзаключенные опасались, что и он может быть зачислен в число соучастников террористов, ведь в той среде принцип «круговой поруки» и взаимопомощи был силен. Надо понимать, что эмоциональная составляющая мемуаров А.Д.Сахарова и А.Т.Тарасова была продиктована скорее испытанным страхом за свою судьбу и желанием виртуально отыграться за пережитой страх, чем стремлением восстановить справедливость. В этом нет ничего удивительного, и к такой реакции следует относиться спокойно и с пониманием. Ф.Д.Бобков и В.Н.Удилов, наоборот, не были обременены негативными эмоциями, считали свои действия справедливыми и правильными, а поэтому их воспоминания должны восприниматься как более объективные.

Вместе с тем и у них мы находим определенные несоответствия и расхождения в субъективных оценках обстоятельств или людей. Например, В.Н.Удилов в своих мемуарах считает Степана Затикяна озлобившимся на постоянно сопровождающие его жизнь неприятности мечтателем, стремившимся громко заявить о себе, пусть даже и ценой совершения террористического акта, но никак не идейным террористом, а его подельников – безвольными людьми, находившимися под влиянием харизмы своего лидера. Ф.Д.Бобков, наоборот, позиционировал его как идейного террориста и ультра-националиста, готового на любое преступление ради одолевающей его идеи. Более того, он в своих мемуарах писал о том, что взрывы в московском метро были совершены группой Затикяна по прямому указанию боевого крыла партии «Дашнакцутюн» — «Армянской секретной армии освобождения Армении» («Armenian Secret Army for the Liberation of Armenia» или АСАЛА).

 Последнее утверждение Ф.Д.Бобкова представляется нам маловероятным в силу целого ряда причин. Во-первых, достаточно хорошо известно, что АСАЛА как террористическая структура впервые заявила о себе 20 января 1975 года взрывом офиса Всемирного совета церквей в Бейруте, действуя как «группа поддержки заключенного Гарегина Яникяна», и только 8 февраля того же года под своим нынешим названием взяла на себя ответственность за совершение взрыва в турецком туристическом центре в том же городе. Через две недели, 20 февраля организация вновь совершила теракт в помещении бейрутского офиса «Турецких авиалиний» как «группа поддержки заключенного Гарегина Яникяна», и только, начиная с октября того же года, перенесла свою террористическую деятельность в Европу, окончательно приняв название АСАЛА. Очевидно, что подобная террористическая активность не могла не привлечь к себе внимания ведущих спецслужб мира, а одной из наиболее эффективных и могущественных в то время было ЦРУ США. Директорат разведки этой спецслужбы сразу же начал собирать на эту террористическую организацию оперативное досье, часть материалов из которого была рассекречена 30 апреля 2013 года. Из этих материалов и стало достоверно известно о первых шагах АСАЛА. Очень маловероятно, чтобы союз армянских террористов, начавший свой путь на Ближнем Востоке, смог за два года создать свою дееспособную агентурную сеть в Советском Союзе, отгороженном тогда «железным занавесом» не только от Западной Европы, но и от Передней Азии.

Во-вторых, следует понимать, что Ф.Д.Бобков проводит в мемуарах удобную лично ему точку зрения. В иерархии центрального аппарата КГБ СССР он долгое время возглавлял 5-е управление, ответственное за «контрразведывательную работу по борьбе с идеологическими диверсиями противника». В его обязанности входило противодействие любой антисоветской деятельности невоенного характера, а его «подопечными» считались абсолютно все инакомыслящие, начиная от безобидных литераторов, которые не добились признания от Союза писателей СССР и поэтому стали объединяться в неформальные группы, или религиозных сектантов, до агрессивных националистов, к числу которых относилась и члены «Национальной объединенной партии Армении». Эта организация была основана в 1966 году, 5-е управление КГБ СССР – годом позже. Спустя еще год организаторы и активисты «НОПА», являвшиеся соседями или родственниками, были осуждены за антисоветскую агитацию и пропаганду и оказались в лагере для политических заключенных в Мордовии, в 1972 году по отбытии срока наказания вернулись в Ереван и были определены под административный надзор. Ф.Д.Бобков возглавлял 5-е управление с 1969-го по 1989 год, и в течение этого времени Затикян и его подельники должны были находиться под контролем его подчиненных, которые, допустив совершение трех террористических актов, фактически проявили служебную халатность, а это не лучшим образом характеризует их шефа. Все это дает основание предполагать, что Ф.Д.Бобков, желая предстать в лучшем свете, решил переложить в глазах потомков ответственность за террористические акты армянских националистов на внешние силы.

Конечно, одних мемуаров и их критики явно недостаточно, чтобы составить более или менее законченное представление об операции КГБ СССР под кодовым названием «Взрывник». Этому в определенной мере могут помочь документы ЦК Коммунистической партии Армении и КГБ при Совете министров Армянской ССР, которые, естественно, должны были вынуждены как-то отреагировать на вышеописанные события. 6 марта 1979 года состоялось заседание Бюро ЦК КП Армении с участием всего 12 высших руководителей республики. В постановлении, помеченном самым высоким грифом секретности («Совершенно секретно. Особой важности. «Особая папка»), сформулирована политическая оценка происшедшего и даны поручения подчиненным структурам. Во втором абзаце документа дана оценка причин, позволивших армянским националистам осуществить террористические акты: «Несмотря на то, что злодеяние, совершенное Затикяном и его сообщниками, носит исключительный характер, было подготовлено и совершено тройкой заговорщиков в условиях строгой конспирации, Бюро ЦК КП Армении считает, что подготовка и осуществление этих преступных замыслов оказались возможными также и вследствие притупления политической бдительности и благодушия отдельных людей, низкого уровня идейно-воспитательной дифференцированной работы среди некоторых категорий граждан, бесконтрольности и непринятия должных мер в отношении людей, ведущих паразитический образ жизни и нарушающих нормы социалистического общежития, а также определенных упущений в работе аппарата КГБ республики». В переводе с партийно-бюрократического языка на литературный русский это означает, что партийно-политические органы и органы государственной безопасности Армении не сделали абсолютно ничего, чтобы преступления были предупреждены, а их организатор и исполнители – лишены возможности их подготовки и осуществления. Поэтому председателю КГБ при Совете министров Армянской ССР генерал-майору М.А.Юзбашьяну в п. 3 постановляющей части было предложено письменно оправдаться за провал в работе: «Обязать КГБ при Совете Министров Армянской ССР (т. Юзбашяна М.А.) разработать и осуществить необходимые меры по своевременному вскрытию и пресечению экстремистских намерений и других враждебных проявлений со стороны отдельных негативных элементов, обратив особое внимание на борьбу с рецидивной преступностью».

Получив столь строгое предписание, ведомство М.А.Юзбашьяна было вынуждено подготовить справку для доклада на очередном секретном заседании Бюро ЦК КП Армении, которая была направлена 14 марта на имя заведующего Общим отделом ЦК КП Армении С.А.Шекояна под грифом «Совершенно секретно. Подлежит возврату». Факты, указанные в этом документе, свидетельствуют о том, что органы госбезопасности республики крайне мало заботились о противодействии «идеологически вредным» проявлениям национализма и своим бездействием поощряли его. Приводимый ниже фрагмент этого документа убедительно доказывает это:

«Поучительно на примере ЗАТИКЯНА проследить, как он пришел к своему злодейскому замыслу, кто и что содействовало этому.

Краткая предыстория. За последние 12 лет КГБ Армении было вскрыто и ликвидировано свыше 20 нелегальных антисоветских националистических групп, создававшихся под влиянием враждебной западной пропаганды. В той или иной мере оказались причастными к антисоветской деятельности около 1.400 человек.

В соответствии с установками партии органы государственной безопасности республики отдавали и отдают предпочтение предупредительно-профилактическим мероприятиям и рассматривают арест как крайнюю меру. По отношению к заявленным лицам, замешанным в антисоветских действиях, подвергнутые аресту составили 4,3%. Среди них был и ЗАТИКЯН, который был участником одной из антисоветских националистических групп, громко именовавшей себя НОП («Национально-объединенная партия»). Создана она была ХАЧАТРЯНОМ Айказом, 1918 г. рождения, свободным художником (в 1978 году за обще-уголовное преступление осужден к 1,5 годам лишения свободы), который, узнав о роли ЗАТИКЯНА в совершении взрывов в Москве, назвал себя его «духовным отцом».

В 1968 году ЗАТИКЯН был арестован и осужден, как указывалось уже, к 4 годам лишения свободы. При аресте у ЗАТИКЯНА был изъят написанный им документ «Террор и террористы», в котором делалась попытка обосновать методы экстремизма как средства борьбы против Советского государства.

Находясь в исправительно-трудовой колонии, а затем и в тюрьме (куда он был переведен за систематическое нарушение режима и отрицательное влияние на других заключенных, вставших на путь исправления), ЗАТИКЯН не только не перевоспитался, но, наоборот, вынашивал мысли о более острых методах враждебной деятельности.

Следует также отметить, что ЗАТИКЯН преклонялся перед дашнаками. На следствии и во время суда он называл дашнаков «святой партией»».

Как видим, Степан Затикян был не просто идейным бунтарем, он был идейным террористом, подводившим под планировавшиеся им преступления теоретическую и даже идеологическую основу, о чем свидетельствует написанная им брошюра «Террор и террористы». Однако при этом он почему-то оказывается осужден только за «антисоветскую пропаганду и агитацию». Также вызывает удивление, что в тексте справки председателя КГБ при Совете министров Армянской ССР М.А.Юзбашьяна нет ни слова о мерах административного надзора за ним в течение пяти лет, последовавших за освобождением. Не менее странно, что большинство активистов «Национальной объединенной партии Армении» после ее разгрома советскими органами государственной безопасности были осуждены на 4 года лишения свободы (в том числе Степан Затикян и Паруйр Айрикян), тогда как основатель этой антисоветской организации Айзак Хачатрян – только к полутора годам, и то по общеуголовной статье, которая давала возможность отбывать наказание в регионе проживания без этапирования в другие местности страны. Эти непонятные факты не будут прояснены до тех пор, пока весь комплекс документов по этому самому громкому для своего времени преступлению не будет рассекречен. А до этого главным источником информации по нему так и останутся воспоминания высших чинов КГБ СССР или их политических оппонентов.

3 сентября в России отмечается День солидарности с жертвами терроризма, и очень хочется надеяться, что в этот скорбный день в России будут вспоминать жертв не только исламистского, но и армянского террора.

Олег КУЗНЕЦОВ,

кандидат исторических наук (Москва)

 Журнал «Irs/Наследие», № 6 (72), 2014, стр.50-56