Англоязычная литература по истории азербайджанских ханств, существовавших в период со второй половины XVIII до первой трети XIX веков, относительно невелика. Нет комплексного монографического исследования проблем данного периода. В англоязычной историографии прошлое Азербайджана описывается в контексте истории Ирана. Англоязычных трудов по иранской истории много, но не все они равноценны и объективны с точки зрения освещения истории Азербайджана.

В целом труды по истории Ирана не содержат систематического изложения истории Азербайджана ханского периода. Их авторы обращаются к этой теме от случая к случаю, обычно в связи с теми или иными значительными событиями. Трактовка истории Азербайджана в контексте истории Ирана прослеживается вплоть до заключения российско-иранских Гюлистанского (1813) и Туркменчайского (1828) договоров, ознаменовавших появление двух Азербайджанов – Северного или Кавказского в составе Российской империи и Южного или Иранского. С указанного времени и по сей день азербайджанский народ разделен и развивается по разным политическим, экономическим, социальным моделям. Тем не менее в англоязычной историографии 1828-й год не принимается в качестве ключевого рубежа, периоды до и после его не дифференцированы. Однако всестороннее изучение англоязычной историографии необходимо для изучения исторических процессов в Азербайджане периода ханств.

Ниже рассмотрены лишь наиболее значимые труды англоязычных авторов, занимавшихся непосредственно исследованием истории Карабахского и Эриванского ханств. Причина такого внимания именно к этим двум азербайджанским ханствам состоит в том, что вокруг этих ханств развивались главные исторические события того времени.

Статья М.Аткина «Странная смерть Ибрагимхалил хана Карабахского» – серьёзное историческое исследование, посвящённое одному из азербайджанских ханств и личности одного из выдающихся государственных деятелей данного периода. Автор объективно оценивает исторические процессы второй половины XVIII века, стремление России и Ирана установить своё господство в Азербайджане, отмечая неизбежность обращения ханов к соседним государствам за помощью в сохранении независимости. Как замечает М.Аткин, «Ибрагимхалил стал самым могущественным правителем на Южном Кавказе. Дипломатическими маневрами, а временами и военными операциями, он установил свою власть на большей части территории, управляемой мусульманскими правителями». Автор замечает, что «Ибрагимхалил отчаянно боролся за политическое выживание, используя все возможности в этой многосторонней борьбе за власть на Южном Кавказе».

Продвижению России в направлении Южного Кавказа способствовали пророссийские настроения части местных правителей. Как указывает М.Аткин, «…российский сюзеренитет понимался как более ограниченный, в отличие от тех государств, которые традиционно имели здесь влияние». Однако говорить о постоянных, устойчивых внешнеполитических предпочтениях правителей Южного Кавказа в это время было бы преувеличением. Данная ориентация сформировалась в конкретной исторической ситуации рубежа XVIII-XIX веков, когда шла борьба крупных держав за Южный Кавказ, а в самом регионе происходили столкновения между ханствами. В такой обстановке ханам приходилось маневрировать с тем, чтобы уравновесить интересы соседних государств, стремящихся установить своё господство на Южном Кавказе, и сохранить свою независимость. Как замечает в связи с этим М.Аткин, «Ибрагимхалил хан открыто очертил проблему, заметив, что боится русских так же, как иранцев»; в другом месте автор пишет: «Россия, ясно понимая преимущества, которые сулит ей вмешательство в кавказские дела, не осознавала, что интересы местных правителей могут отличаться от интересов русских». Таким образом, как заключает М.Аткин, «русское завоевание Южного Кавказа было, конечно же, не частью “освобождения народов Закавказья от иностранного ига”, как заявляли советские историки. Для ханств Южного Кавказа русский сюзеренитет был по крайней мере меньшим злом, чем “иностранное иго” соседних держав, которые до этого доминировали в регионе. Раздробленность политической власти в Иране и слабость Османской империи сделали возможным появление поколения кавказских правителей, которые пытались строить свои государства без вмешательства крупных держав. В период борьбы соседних государств за влияние местные правители пытались сохранить и увеличить свою власть путем заключения наиболее благоприятного в данный момент союза. Однако пространства для политического маневра у ханств почти не было».

В другом своём труде — «Россия и Иран. 1780-1828 годы», вышедшем в 1980 году, М.Аткин исследует борьбу между этими державами за политическое господство на Южном Кавказе. Он подчёркивает агрессивный и захватнический характер политики Российской империи и стремление Ирана восстановить своё господство на некогда принадлежавших ему землях. Автор рассматривает независимость ханств как закономерное, объективное, но временное явление, так как боровшиеся за господство в регионе державы не были заинтересованы в существовании местных политических структур. В работе приводятся краткие сведения о ханствах, об их экономическом положении и административном устройстве. Как указывает М.Аткин, «все ханства Южного Кавказа, за исключением Грузии, находились под властью мусульманских правителей, их владения охватывали большую часть территории Южного Кавказа и имели более многочисленное население, чем Грузия». По его мнению, российская экспансия на Кавказе была результатом скорее случайного стечения обстоятельств, нежели реализации некоего стратегического плана. Жертвами же российско-иранско-османского соперничества в регионе оказались жители пограничной полосы, которые пытались найти некоторый баланс между нереальностью сохранения независимости и необходимостью бороться с могущественными внешними силами.

Особую группу англоязычных публикаций составляют труды армянских авторов по истории Южного Кавказа, в том числе Азербайджана. Среди них привлекают внимание несколько работ Дж.Борнотьяна, в особенности «Эриванское ханство при Каджарах (1795-1828)», а также его пере- вод труда Мирзы Джамала Джаваншира Гарабаги «Тарих-и Гарабаг» («История Карабаха»).

В связи с этим уместно привести краткую историческую справку. Армянская государственность появилась и существовала в Малой Азии, где она четырежды — в IV, VI, XI, XIV веках была ликвидирована великими державами. После заключения в 1828 году российско-иранского Туркменчайского договора в указе российского императора Николая I (1825- 1855 годы) Правительствующему Сенату было сказано: «Силою трактата с Персией, заключённого 10 февраля 1828 года, присоединённые к России Ханство Эриванское и Ханство Нахичеванское повелеваем во всех делах именовать отныне областью Армянской». В 1849 году эта область была преобразована в Эриванскую губернию Кавказского наместничества Российской империи. После распада империи, в 1918 году на месте Эриванской губернии была провозглашена Араратская республика. Так впервые на Южном Кавказе появилось армянское государство.

Поэтому попытки армянской историографии утвердить в исторической науке тезис о существовании армянского государства на Кавказе с древнейших времен не имеют под собой фактической базы. Более того, ни о каком не только государстве, но даже о сколько-нибудь значительном армянском населении на Южном Кавказе до XIX века не может быть и речи.

Что касается исследования Дж.Борнотьяна, то оно не является исключением среди работ арменистов, которые, мягко говоря, страдают тенденциозностью. Наряду с этим, автор считается и с историческими реалиями. Дж.Борнотьяна можно причислить к тем немногим армянским историкам, которые признают, что накануне российского завоевания армяне не превышали 20% населения Эриванского ханства. Он же указывает на переселение значительного числа армян в Эриванское ханство именно после российского завоевания, а также на замену исконных азербайджанских топонимов этих мест на армянские. Дж.Борнотьян констатирует, что в Эриванском ханстве «нет никаких свидетельств о преобладающем или даже одинаковом числе армянского населения с мусульманским во время персидского правления… только после эмиграции тысяч мусульман и прибытия примерно 45.000 армян (после 1828 г.), христианское население этого ханства значительно увеличилось» . Тот же автор замечает, что сразу после аннексии Южного Кавказа Россией некоторые из «пророссийских армян были разочарованы, в первые десятилетия российское правления выгодно не отличалось от последних лет персидского правления в регионе, и в то же время российское правление принесло больше выгоды армянам, чем мусульманам ханства».

С другой стороны, в комментарии к своему переводу сочинения Мирзы Джамала Джаваншира Гарабаги «Тарих-и Гарабаг» Дж.Борнотьян рассматривает историю Южного Кавказа в заведомо тенденциозном ключе. При этом он «блестяще» манипулирует историческими реалиями. Используемый им приём, состоящий в буквальном накачивании работы бесчисленными комментариями к тексту первоисточника, вполне может сбить с толку читателя, незнакомого с подлинными фактами. Поэтому, по нашему мнению, необходима скорейшая публикация этого и других азербайджанских первоисточников в переводе на английский с объективными комментариями азербайджанских исследователей. Несомненно, это будет способствовать восстановлению исторической правды.

В заключение отметим, что исследование истории азербайджанских ханств, существовавших с середины XVIII до первой трети XIX веков, является актуальной задачей большой научной значимости для Южного Кавказа в целом и для Азербайджана в частности. В последнее время западные историки проявляют повышенный интерес к проблемам политического и социально-экономического развития Азербайджанской республики и Южного Кавказа в целом. Объективное изложение и толкование истории стран и народов этого сложного региона может и должно служить правильному пониманию как прошлого, так и происходящих сегодня здесь событий, их научному и политическому прогнозированию.

Нигяр Гезалова,

 кандидат исторических наук

 Журнал «Irs/Наследие», № 6 (42), 2009, стр.44-46