Арцах не является армянским, хотя бы уже только потому, что в ту пору и значительно позднее здесь никаких армян не было.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

(Продолжение)

Культура Карабаха эпохи бронзы и раннего железа отражена в погребальных памятниках. Поселения этого времени пока не выявлены. Группа курганов в окрестностях Степанакерта содержала массовые захоронения и трупосожжения. Инвентарь их состоит из черенковых каменных стрел, наверший булав, золотой подвески, бронзового кинжала, керамики и т. д.

 

 

Курган у Хачинчая содержал золотую полую цилиндрику с рельефным декором, чернолощеную керамику и т. д. Курганы поздней бронзы (Довшанлы, Арчадзор), подобно другим курганам Азербайджана (Ханлар, Барсунлу, Сарычобан), содержат весьма богатый инвентарь. Покойники погребены по весьма пышному погребальному ритуалу. Наличествуют умерщвленные рабы, дружинники и жены вождей. Это относится к последнему этапу первобытнообщинного строя, его разложению, зарождению классов.

 

 

Памятники этого времени указывают на очень тесные контакты с южными странами. В Ходжалах, погребальные памятники которого не имеют себе равных в зоне Карабаха, обнаружена агатовая бусина с клинописью, которая содержит имя царя Ададнерари.

 

 

Ведущую роль в экономике периода играло земледелие. Другую важную отрасль хозяйства составляло скотоводство.

 

 

Эпоха бронзы характеризуется развитием обработки металла с широким использованием местных руд Карабахского меднорудного района. Судя по всему, на этой территории было налажено самостоятельное металлургическое производство. Развивались и ремесла. Важное место занимало керамическое производство.

 

 

Бронзовый век принес с собой множество значительных перемен, ставших особенно заметными с конца эпохи ранней бронзы. В глаза бросается значительное увеличение производительности труда благодаря развитию скотоводства, которое становится одним из главных богатств насельников Переднеазиатско-Закавказского региона. В самом конце эпохи ранней бронзы, особенно в эпоху средней бронзы, начинает оформляться полукочевое, отгонное скотоводство, которое составляло одну из главных отраслей экономики района. В низменном Карабахе интенсивно развивалось земледелие, которое покрывало нужды всех насельников региона в земледельческой продукции. Таким образом, горная и низменная части тесно были связаны друг с другом, являли собою составные части как бы единой эколого-экономической нишы.

 

 

Рост поголовья мелкого рогатого скота, с одной стороны, рост самого населения, вызванный увеличением производительности труда — с другой, был важнейшей причиной расселения племен, вынуждал племена со скотоводческим укладом к мобильности, делал их особо подвижными, отрывал их от сородичей — племен с земледельческо-скотоводческим укладом жизни, что, вероятно, не могло не приводить к различного рода этническим пертурбациям. В конце эпохи ранней бронзы, — особенно — средней бронзы, благодаря этому расселению были освоены зоны предгорий, горных и даже высокогорных районов под пастбища. Выдвигавшиеся из общей массы скотоводческие племена стали обладателями районов, богатых рудами, некоторым из которых, в числе их и Карабахскому, суждено было стать центрами горнорудного дела и металлообработки.

 

 

Хозяйственное и культурное развитие племен региона, появление у них прибавочного продукта стимулировало развитие обмена, контактов и взаимосвязей их с племенами Кавказа и городскими цивилизациями Передней Азии. Все сказанное углубляло имущественную и социальную дифференциацию и приводило, в конечном счете, к серьезным переменам в социально-экономической, политической, духовной жизни племен, населявших интересующий нас регион. Учащаются войны.

 

 

Материальными доказательствами значительного развития в эпоху средней бронзы являются многочисленные и разнообразные предметы процветающих в ту пору металлургии и гончарного дела, рост поголовья мелкого рогатого скота, приведший к окончательному оформлению отгонного скотоводства.

 

 

Все сказанное еще более углубляет имущественную дифференциацию. Торжествует патриархат. Учащаются грабительские войны. Вторая половина II — начало I тысячелетия до н. э. — это эпоха поздней бронзы и начало века железа на территории Кавказа и северо-западной части Иранского плато, характеризующаяся блестящим расцветом металлургии интересующего нас региона, ставшей в ряд с металлургией центров Древнего Востока. Это время распада первобытнообщинного строя и постепенного перехода к раннеклассовым отношениям в интересующем нас регионе.

 

 

О высоком уровне развития общества этого времени ярко свидетельствуют многочисленные археологические материалы.

 

 

Исключительно высокого развития достигает отгонное скотоводство, при сохранении важной роли земледелия. Для этой эпохи мы можем говорить о значительном развитии ремесла и не только металлургического (расцветает металлургия бронзы, начинается освоение железа), но и гончарного.

 

 

О постепенном распаде первобытнообщинного строя свидетельствуют имущественная дифференциация, засвидетельствованная в погребениях воинов и вождей племен, резко выделяющихся из общей массы захоронений общинников. Так, в курганных захоронениях Карабаха обнаружены редко встречающиеся в Закавказье золотые изделия, предметы из перламутра и слоновой кости, а также много бронзовых изделий и других предметов. Часть вещей — привозные.

 

 

Из числа наиболее интересных погребальных памятников могут быть названы Ходжалинский, Арчадзорский, Ахмахинский курганные могильники, Карабулагский некрополь и др.

 

 

Огромный Ходжалинский могильник начал складываться приблизительно на грани II—I тысячелетия до н. э., отразив в себе основные черты погребальных обрядов племен региона.

 

 

Интенсивное развитие производительных сил не могло не влиять на производственные отношения. О значительных сдвигах в этом отношении прежде всего свидетельствуют погребальные памятники, которые говорят о разложении родового строя, различных изменениях, усложнении межплеменных и внутриплеменных отношений. Эти памятники говорят о рабах, о знати, о племенных вождях. Сказанное выявлено в Арчадзорских, Ахмахинских и др. курганах.

 

 

Война в это время становится наряду с скотоводством, земледелием и ремеслом, одним из главных дел насельников региона. Более быстрыми темпами развиваются связи со странами Передней Азии. В погребениях интересующей нас эпохи обнаружены глазурованные сосуды, цилиндрические печати, различные золотые изделия, пастовые бусы, перламутровые украшения, раковины моллюсков и, наконец, знаменитая агатовая бусина с именем Ададнерари, по-видимому, относящаяся к концу XIV — началу XIII вв. до н. э.

 

 

Говоря об этнической принадлежности насельников Центрального (да и Восточного) Закавказья в интересующую нас эпоху, следует отметить, что хотя зона эта находилась вне сферы письменных источников, у нас нет серьезных оснований думать, что до северо-восточно-кавказских, точнее нахско-дагестанских языков в этом регионе были распространены какие-либо другие языки. Несомненно, что северо-восточно-кавказская группа языков, как и вообще иберо-кавказская, была автохтонной на Кавказском перешейке. Высказанные в науке гипотезы о миграционном происхождении народов и языков Кавказа этой поры были встречены критически. Большинство языковедов предполагает исконное генетическое родство между всеми ветвями кавказской семьи языков, хотя родство это остается еще недоказанным. И соотнести ее с куро-аракской культурой, которую некоторые ученые считают индоевропейской по происхождению (что едва ли возможно), никак нельзя.

 

 

Если предположительно и можно допустить существование общекавказского языкового единства, то относить его следует, конечно, никак не к III тысячелетию до н. э., как это делали некоторые археологи, а к более раннему времени.

 

 

Остается открытым вопрос о генетическом отношении всех кавказских языков в целом к другим языкам и языковым семьям, в частности, к древним языкам Передней Азии. Наиболее обоснованной выглядит точка зрения о родстве нахско-дагестанской группы языков с хурритским и урартским языками. Некоторые авторы утверждают наличие какого-то родства хурри-урартского с индоевропейскими языками, к чему авторитетные ученые относятся весьма скептически. Пишут об индоевропейских элементах в кавказских языках, о древнейших индоевропейско-кавказских схождениях и об индо-ирано-кавказских схождениях, и об индо-ирано-кавказском контакте.

 

 

В конце III тысячелетия до и. э. происходит распад куро-аракской культуры и начинают, по- видимому, складываться основные этнические единицы в Кавказском регионе. Археологические культуры Центрального и Восточного Закавказья в эпоху поздней бронзы и раннего железа были очень близки друг к другу и резко отличались от синхронной культуры Западного Закавказья. Сказанное почти несомненно сигнализирует о складывании племенного союза на базе нахско-дагестанско- хурритских племенных групп, о возникновении контуров будущего албанского союза племен.

 

 

В начале I тыс. до н. э. на юго-западных окраинах нашего региона появляется новая сила — урартские захватчики. Хотя зона Карабаха никогда не была завоевана урартами, можно полагать, что они играли какую-то роль в появлении на интересующей нас территории предметов переднеазиатского импорта. Контакты со странами Передней Азии не могли не влиять на развитие Карабахского региона как в социально- экономическом, так и культурном отношениях.

 

 

Полагают, что западная часть Карабаха в урартских источниках называлась Уртехе- Уртехини. Если верно предположение о том, что более позднее название зоны — Арцах происходит от Уртехе, то тогда, вопреки утверждениям ряда армянских авторов, совершенно бесспорно, что оно (т. е. Арцах) не является армянским, хотя бы уже только потому, что в ту пору и значительно позднее здесь никаких армян не было.

 

 

В мидийско-ахеменидскую эпоху власть мидян и позднее персов, несомненно, распространялась и на Юго-Восточное Закавказье, в том числе и на Нагорный Карабах.

 

 

Еще Геродот утверждал, что власть персов простиралась до Кавказского хребта. Ряд обстоятельств позволяет полагать, что картина эта восходит к мидийской эпохе. Есть немало оснований считать, что в XI сатрапию Персидской державы входили и албаны, которые, как полагают авторитетные ученые, скрывались под общим названием каспиев. Другая часть Юго- Восточного Закавказья входила в XIV сатрапию, куда причислялись утии (поздние удины), мики (обитатели зоны Мугани) и сагартии (жившие в Южном Азербайджане).

 

 

Учитывая сказанное, никак нельзя согласиться с составителями «Исторической справки» (Нагорный Карабах. Ереван, 1988), что Арцах, где обитали и утии, находился в «составе Ервандидской Армении». Для этого нет никаких оснований.

 

 

Нет также оснований считать, что и позднее (в IV — I вв. до н. э.) зона Нагорного Карабаха входила в состав Армении. Если это было бы так, то персидский сатрап Мидии Атропат не имел бы возможности командовать сакесинами, которые обитали в междуречье Куры и Тертера. А между тем мы хорошо знаем, что в гавгамелской битве (последняя треть IV в. до н. э.) мидяне, которыми командовал Атропат (позднее — первый венценосец Атропатенского царства, возникшего в Южном Азербайджане), были «соединены» с кадусиями, албанами и сакесинами. Последнее обстоятельство заставляет думать, что интересовавшие нас албаны и сакесины выступали как союзники мидян, а не Персидской державы в целом. Это может свидетельствовать о преемственности политики, идущей, вероятно, от царей Мидийской державы, которые считали этот район, по-видимому, своим достоянием.

 

 

Атропат и Атропатиды владели названными областями, очевидно, по традиции, являясь политическими преемниками индийских владык, по крайней мере — владетелей Мидийской сатрапии.

 

 

То обстоятельство, что Атропату были подчинены (или были его союзниками) албаны и сакесины, свидетельствует о том, что власть его распространялась на XI и XIV сатрапии. В пользу владения XIV сатрапией свидетельствует то простое обстоятельство, что у Атропата существовали какие-то союзническо-даннические отношения с насельниками Сакасены, расположенной севернее Отены, области обитания утиев. Наконец, в пользу распространения власти Атропатидов на междуречье Аракса и Куры говорит и то обстоятельство, что власть правителей Атропатены распространялась и на отдельные районы Западного Закавказья, владеть коим нельзя без подчинения областей Восточного Закавказья.

 

 

Сказанное заставляет весьма скептически относиться и к утверждению Страбона о том, что Сакасена и Орхистена (полагают, что это греческое название Арцаха) находились в составе Армении. История застает албанские племена не только на Левобережье Куры, но и на территории Правобережья. Они, как мы видели, упоминаются впервые в связи с событиями последней трети IV века до н. э. По словам античных авторов, число албанских племен достигало 26. Из числа этих племен кроме собственно албан для нашей темы важны утии, содии (цавдеи), айнианы и некоторые другие.

 

 

Ученые считают, что албанские диалекты относятся к дагестанским языкам, ибо уже немало фактов свидетельствует в пользу древнеудинской принадлежности мингечаурских надписей, языком которых, конечно, мог быть только албанский, точнее — один из албанских диалектов. Важно отметить, что и сама историческая традиция, в частности и армянская, отождествляет албан, древних утиев-отенов современными удинами, язык которых вне всякого сомнения относится к дагестанской группе языков. Не менее важно и то, что сами удины в известном письме на имя Петра I писали: «…мы — агваны (т. е. албаны. — И. А.) и по нации утийцы».

 

 

В автохтонности албанского племенного союза на территории Юго-Восточного Закавказья нет никакого сомнения, чего, однако, нельзя сказать в отношении армян и армянского языка, которые могли появиться в областях Закавказья в лучшем случае не раньше эпохи завоевательных войн Артаксия и Зариадрия, т. е. после II века до н. э.

 

 

 (Продолжение следует)

По материалам книги Играра Алиева «НАГОРНЫЙ КАРАБАХ: ИСТОРИЯ. ФАКТЫ. СОБЫТИЯ». Баку, «Элм»,1989, стр. 11-21