Переселение армян в Закавказье в 1829-1831 гг. в трудах российских военных историков второй трети XIX – начала ХХ столетия

 

Массовое переселение армян в 1829-1831гг. из Персии и Оттоманской Порты в некоторые области Закавказья, вошедшие в состав Российский империи в соответствии с условиями Туркманчайского мирного договора от 10 (22) февраля 1828 года с Персией и Адрианопольского мирного договора от 2 (14) сентября 1829 года с Турцией, и его геополитические последствия являются сегодня предметом интенсивной международной историко-политической дискуссии, призванной подвести научную основу под претензии и амбиции сторон нагорно-карабахского конфликта. Оппоненты этого военно-политического противостояния за два десятилетия его существования в стремлении обосновать «законность» своих геополитических устремлений и амбиций, в запале взаимных упреков и угроз вызвали к жизни множество псевдонаучных интеллектуальных построений, – начиная с мифов и заканчивая прямыми фальсификациями, – которые имели целью размыть в общественном сознании адекватное понимание истинных причин этого противостояния. При этом самым распространенным способом создания нужной одной из сторон мифологемы стало замалчивание содержания и результатов целого ряда официальных по своему происхождению и характеру научных исследований, авторами которых являлись генералы российской армии, уполномоченные быть историографами тех событий.

 

Среди плеяды этих исследователей в первую очередь следует назвать имена Николая Ивановича Ушакова (1802-1861), Михаила Доримидонтовича Лихутина (1811-1882) и Василия Александровича Потто (1836-1911), которые в своих работах рассматривали вопрос целенаправленного переселения армян в Закавказье в 1830-е гг. как составную часть российской военно-политической экспансии в этом регионе. Каждый из них в силу специфики служебного положения досконально знал все нюансы содержания этого вопроса, а поэтому их свидетельствам нет основания не доверять. При этом не следует забывать, что их работы печатались на основании «высочайшего соизволения», а поэтому проходили строжайшую предварительную цензуру в академических и военных кругах и представляли собой официальную точку зрения на те события. А это значит, что все негативные оценки процесса и последствий переселения армян в Закавказье, которые мы можем встретить на страницах их трудов, были тщательно выверены и нивелированы, и появились там лишь потому, что скрыть их не представлялось возможным.

 

Генерал-лейтенант Н.И.Ушаков в годы русско-персидской 1826-1828 гг. и русско-турецкой 1828-1829 гг. войн в чине поручика состоял в должности адъютанта при главнокомандующем Отдельным Кавказским корпусом генерал-фельдмаршале графе И.Ф.Паскевиче-Эриванском, а после его перевода наместником Царства Польского являлся начальником его канцелярии в Варшаве. В годы службы в Закавказье он заведовал всей секретной перепиской графа Паскевича, и поэтому был прекрасно осведомлен обо всех самых тайных аспектах событий тех лет. Сразу после окончания войны ему было поручено составление и издание двух-томной «Истории военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 1829 годах» [Ушаков Н.И. История военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 1829 годах: В 2 ч. Санкт- Петербург: Тип. Э. Праца и К°, 1836.], которая увидела свет дважды – сначала в 1836 г. в Санкт-Петербурге, а затем в 1843 г. в Варшаве. В результате он стал, по сути, основоположником российской классической военно-исторической науки. За свой труд Н.И.Ушаков получил высокие награды: был «за отличие в службе» произведен в чин полковника и пожалован весьма внушительной по тем временам премией в 1500 рублей серебром.

 

Генерал-майор М.Д.Лихутин на протяжении всей своей карьеры являлся офицером Генерального штаба, долгие годы состоял в прикомандировании к штабу Отдельного Кавказского корпуса, занимался вопросами военно-экономической разведки, к числу которых относились сбор информации о мобилизационных возможностях, хозяйственном укладе, быте и настроениях населения не только Турции, но и российских владений в Закавказье, о которых местная гражданская администрация зачастую отправляла в Петербург недобросовестные и недостоверные сведения. Среди работ этого автора наибольший интерес для нас представляет военно-исторический очерк «Русские в Азиатской Турции в 1854 и 1855 годах. Из записок о военных действиях Эриванского отряда» [Лихутин М.Д. Русские в Азиатской Турции в 1854 и 1855 годах. Из записок о военных действиях Эриванского отряда. СПб.: Тип. Т-ва «Общественная польза», 1863.], в котором он рисует широкую картину состояния Закавказья накануне Восточной (Крымской) войны 1853-1856 гг., подчеркивая при этом последствия переселения армян в этот регион. Вполне очевидно, что воспитание и служебное положение не позволяли ему сгущать краски, дабы не нарушать объективности повествования, а поэтому его оценки не могут вызывать сомнений в достоверности.

 

Генерал-лейтенант В.А.Потто прославился не боевой, а военно-педагогической и военно-научной деятельностью, заслуженно получив от современников прозвание «историка Кавказских войн». Он долгое время возглавлял военно-исторический отдел штаба Кавказского военного округа, а результатом его деятельности в этой должности следует считать пятитомное исследование «Утверждение русского владычества на Кавказе», посвященное 100-летию присоединения Гру- зии к России [Утверждение русского владычества на Кавказе: К столетию присоединения Грузии к России: В 5 томах. / Под ред. Н.Н. Белявского и В.А. Потто. Тифлис: Тип. Штаба Кавказского военного окру- га, 1901-1908.], и впоследствии изданную им единолично на его основании фундаментальную работу «Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях» [Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях: В 5 томах. – Т. 4. Турецкая война 1828-1829 годов. – М.: Центрполиграф, 2006]. В этих трудах в контексте данной публикации особый интерес представляет 2-я часть 4-го тома, которая содержит главы с описанием причин, процесса и последствий переселения армян в Закавказье. В отличие от Н.И.Ушакова и М.Д.Лихутина, он не являлся очевидцем и участником событий того времени, но в силу должностной компетенции располагал доступом ко всем архивным материалам той эпохи и, используя их, не мог исказить или фальсифицировать их содержания не только по причине академического этикета, но и в силу воинской дисциплины и субординации, а его оценки и мнения никогда не вызывали критического отношения к себе со стороны исследователей последующих поколений.

 

Резюмируя, укажем: военно-исторические труды Н.И.Ушакова, М.Д.Лихутина и В.А.Потто, прошедшие тщательную предварительную цензуру на предмет соответствия и лояльности их содержания имперской политике российских властей в Закавказье, apriori не могли содержать неблагоприятных для России оценок, а поэтому позиции и выводы их авторов относительно армянского переселения в Закавказье должны восприниматься как достоверные и объективные свидетельства успехов и неудач российской военной и гражданской администрации в Закавказье в этом вопросе.

 

Общеизвестно, что юридическую основу массового переселения армян в Закавказье заложили статья XV Туркманчайского мирного договора Персией и статья XIII Адрианопольского мирного договора с Османской империей, согласно которым подданные всех трех стран, проживавшие в их приграничных сопредельных областях, получали право добровольного и свободного переселения на территорию соседнего государства со сменой подданства. Подданные России и Персии могли это сделать в течение года с момента подписания мира, а подданные России и Турции — в течение полутора лет. За это время они должны были распродать свое имущество и за собственный счет переехать к новому месту жительства, будь то российское Закавказье, персидский Азербайджан или турецкая Анатолия [Под стягом России: Сборник архивных документов. М.: Русская книга, 1992, с. 320, 343]. В связи с этим следует отметить, что правом на переселение могли воспользоваться не только армяне или греки-христиане, иммигрирующие в Россию, но и представители мусульманских народов Закавказья – азербайджанцев, талышей, лезгин, лазов, курдов и др., эмигрировавшие в родственную им по религиозному признаку Персию (шииты) или Турцию (сунниты). Следовательно, мы можем говорить о том, что обмен подданными в трехлетие 1828-1831 гг. был многосторонним, однако для российских владений в Закавказье имел вполне определенный религиозно обусловленный вектор – российская администрация стремилась максимально уменьшить численность мусульманского населения вновь присоединенных областей и привлечь на высвобождающиеся земли близких по религиозной идентичности иммигрантов, видя в них социальную опору своих геополитических устремлений. В итоге это привело к кардинальному изменению национального состава и структуры расселения жителей отдельных областей Закавказья, что, в частности, отмечали в своих статистических и экономико-географических исследованиях В.Н.Григорьев и И.И.Шопен.

 

Сразу же следует отметить, что обоюдный размен подданными с Персией и Турцией имел для России специфические особенности: иммиграция из Персии в российские закавказские владения основывалась в большей степени на национальном и политическом, тогда как из Турции – на религиозном факторах. Из Персии переезжали не только армяне, но и азербайджанцы-тюрки, не желавшие более подчиняться этническим персам, тогда как из Турции массово переселялись именно православные христиане-греки и близкие им по обрядовой атрибутике армяно-григориане, в отношении которых упомянутые российские военные историки использовали собирательное понятие «христиане». Таким образом, иммиграция из Персии имела преимущественно этнополитический характер, тогда как из Турции – во многом религиозно-экономический, поскольку переход в российское подданство автоматически означал прекращение уплаты хараджа – подушного налога для всех «гяуров» (не- мусульман). Кроме того, в отношении бывших османских подданных российские власти применяли меры экономического стимулирования, финансируя наличными деньгами их переезд и обустройство на новом месте, тогда как в отношении бывших персидских подданных такие шаги не предпринимались.

 

На это обстоятельство первым обратил внимание Н.И.Ушаков, описывая мероприятия командования Отдельного Кавказского корпуса при подготовке возвращения войск из турецкой Анатолии в Закавказье. Он пишет, что в ответ на рапорт от главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом графа И.Ф.Паскевича о переселении армян в русские провинции Закавказья «разрешение от Его Императорского Величества не замедлило последовать, и сумма на этот предмет в числе 96.000 червонцев назначена та сама, которая определена прежде при открытии кампании 1829 года для привлечении на нашу сторону куртинцев (т.е. курдов – О.К.) и которую граф Эриванский (т.е. Паскевич – О.К.), по изменившим намерениям куртинских старейшин и мушского паши, сумел сберечь. Излишне удостоверять, что по объявлении христианам Арзерумского, Мушского, Баязетского, Карского и Ахалцихского пашалыков отеческого внимания к ним Российского Монарха не только все 4.000 семейств охотников записались немедленно для переселения в наши границы, но впоследствии к ним присоединилось еще других 10.000 семейств, всего около 90.000 душ» [Ушаков Н.И. История военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 1829 годах: В 2 ч. Санкт- Петербург: Тип. Э. Праца и К°, 1836., с. 291]. Как мы видим, переселение финансировалось за счет наличных денежных средств, изначально предназначенных на подкуп курдов для поощрения их к боевым действиям против османских войск, но когда этот проект реализовать не удалось, то ассигнования были направлены на решение других геополитических задач – на спасение семей греческих и армянских коллаборационистов, сотрудничавших с российскими оккупационными властями, и стимулирование тех, кто был готов переехать в российское Закавказье, чтобы восполнить убыль в местном населении в связи с его эмиграцией в Турцию. На наличие подобных фактов при проведении переселения подданных Персии в Россию и подданных России в Персию отечественные военные историки не указывают. Коллаборационизм турецких армян в отношении Отдельного Кавказского корпуса и русских оккупационных властей наиболее ярко проявился в Арзеруме (Эрзеруме) сразу же по сдаче его крепости 27 июня 1829 года. Буквально за несколько дней из числа горожан армянской национальности был сформирован гарнизонный батальон сарбазов – пеших стрелков, вооруженный ружьями и пистолетами, реквизированными у местных жителей мусульманского вероисповедания, а из армян Эрзерумского пашалыка – так называемая «конница Гайты» в составе 800 всадников под командой штабс-капитана Абрамовича, начавшая участвовать в боевых действиях уже 2 августа при движении отряда русских войск к городу Байбурту и в местность Гюмиш-Хане, где находились медные и серебряные копи, т.е. уже через пять дней после капитуляции Эрзерума [Там же, с. 187, 260]. Кроме того, несколько сотен армян добровольно заняли должности чиновников гражданской части временных областных правлений, учрежденных русскими для организации режима оккупации в Эрзеруме, Байбурте и Карсе, проводя заготовки продовольствия, скота и гужевого транспорта для нужд Отдельного Кавказского корпуса. Всего на сторону русских в августе 1829 года открыто встали более 1200 армян и около 500 греков-рудокопов в Гюмиш- Хане, семьи которых и их ближайших родственников приходилось эвакуировать в Закавказье в связи с уходом из турецкой Анатолии русских войск в соответствии с условиями Адрианопольского мирного договора. Родственники армянских и отчасти греческих коллаборационистов как раз и составили те 4000 семей «охотников» на добровольное переселение в российское Закавказье, о которых писал Н.И.Ушаков. Но фактически, по словам все того же автора, их переехало в три с половиной раза больше.

 

Как свидетельствуют материалы переписки графа И.Ф.Паскевича- Эриванского и императора Николая I, опубликованные В.А.Потто, число армянских коллаборационистов во время войны в Азиатской Турции в рядах Отдельного Кавказского корпуса было значительно больше: только в Баязете и Карсе с оружием в руках на стороне русских воевало до 2000 армян — подданных Оттоманской Порты, которым по завершении военных действий грозила смертная казнь за предательство. «Удостойте, Всемилостивейший Государь, – писал Паскевич императору Николаю, – обратить милосердное внимание Ваше на сии несчастные жертвы и не допустите совершиться, чтобы самовластие оттоманов мстило им за ту привязанность, какую оказали они России» [Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях: В 5 томах. – Т. 4. Турецкая война 1828-1829 годов. – М.: Центрполиграф, 2006, с. 316]. Вследствие дозволения императора Николая I на переселение в мае 1830 года в российское Закавказье было переселено 2264 армянские семьи из Карсского и 4215 семей армян из Баязетского пашалыков [Там же, с. 324]. Общая численность переселенцев из этих двух турецких областей могла составить не менее 60 тысяч человек.

 

Итак, с достаточной долей достоверности мы можем определить общую численность армян и греков, переселившихся в Закавказье в трехлетие 1828-1831 годы. По данным Н.И.Ушакова, в 1829 году вместе с русскими войсками из Эрзерума, Байбурта и Гюмиш-Хана ушло до 14 тысяч семей, или около 90 тысяч человек. По данным В.А.Потто, в 1830 году из Карса и Баязета ушло свыше 6400 семей или около 60 тысяч человек. Таким образом, общее число иммигрантов из Оттоманской Порты составило до 150 тысяч человек, а с учетом иммигрантов из Персии, переселившихся в 1828-1829 гг., общее количество вновь приобретенных Россией подданных может быть оценено в 200 тысяч человек — цифра по тому времени огромная! Фактически, исход армян из Турции и Персии под защиту русского оружия превратился для народов Закавказья в настоящее армянское нашествие, противопоставить которому им было нечего, поскольку число переселенцев было в два и даже в три раза превышало коренных жителей любого из азербайджанских ханств, перешедших под власть России в 1813 или 1828 годах.

 

(Продолжение следует)

Олег КУЗНЕЦОВ,

 кандидат исторических наук (Москва)

«Irs-Наследие», № 5 (59), 2012, стр.56-61