Как только в отношениях между Россией и Турцией проходит «холодный ветер», армяне пытаются использовать данное обострение в собственных интересах. Эта традиционная тактика  армянского политического курятника, которая не раз была безуспешно апробирована ими ранее.

 

 

Вот и после сбитого российского самолета в условиях шумной антитурецкой кампании, которая прокатилась в российских СМИ, армяне решили вновь сделать попытку повлиять на российских политиков и потребовать у Турции пересмотреть Московский и Карсский договора.

Насколько наивны подобные армянские инсинуации в современных условиях миропорядка, это тема другого разговора. Вызывает интерес то, насколько далеко готовы зайти армяне в своих фантазиях, чтобы  достичь авантюристических целей. В последнее время армянская пресса устами новоявленных армянских горе-политологов пытается выдвинуть фантастические версии о существовании каких-то секретных протоколов к российско-турецкому Московскому договору  от 16 марта 1921 года, согласно которым договор якобы был заключен на 25 лет и срок его действия истек в 1946 году. Правда, как всегда, эти же авторы не могут подкрепить свои сенсационные версии прочной документальной базой.

 

Видимо, подобным искателям приключений не дает покоя история с обнаруженными в конце 80-х годов прошлого века, т.е. накануне распада СССР,  секретными протоколами к советско-германскому пакту Молотова-Риббентропа, заключенному 23 августа 1939 года.  Напомним, что советско-германские секретные протоколы касались вопроса раздела сфер влияния двух государств в Европе. Естественно, что ни одно государство не могло публично обнародовать документы с подобным содержанием, в которых открытом текстом указывались страны, которые в перспективе должны были стать объектами их агрессии. Поэтому протоколы были строго засекречены.

 

С другой стороны, советско-германский договор, в отличие от договора о дружбе и братстве между Советской Россией и Турцией, по своему духу не носил дружественный характер и поэтому  был назван  договором о ненападении, подписанным сроком на 10 лет. Таким образом, сравнение  российско-турецкого  Московского договора от 16 марта 1921 года с пактом Молотова-Риббентропа не выдерживает никакой критики.

 

Но предположим, что Московский договор имел секретные протоколы, в которых были установлен срок его действия. Но зачем сторонам надо было скрывать данный факт? Тем более, что в заключенном 17 апреля 1925 года советско-турецком договоре о дружбе и  нейтралитете указывался срок его действия. Это было естественно, учитывая  стратегический характер отношений двух стран и сложные  взаимоотношения с западными странами.

 

Причем, согласно договору 1925 года стороны подтверждали свою строгую приверженность к условиям Московского договора от 1921 года  и особо отмечали, что новый договор подписывается сроком на три года и автоматически продлевается на год, если одна из сторон за шесть месяцев до истечения срока его действия не предупредит о своем желание выйти из договора.

 

Исходя из данной статьи, советско-турецкий договор 1925 года в последующем был пролонгирован дополнительными протоколами, заключенными сторонами в 1929, 1931 и 1935 годах. Согласно протоколу, подписанному 7 ноября 1935 года между послом СССР в Анкаре, армянином Львом Караханом и министром иностранных дел Турецкой Республики Тефиком Рюшти Арасом, срок действия советско-турецкого договора от 17 декабря 1925 года был продлен ещё на десять лет, т.е. до 7 ноября 1945 года. В данном протоколе также были оговорены условия прекращения его действий, которыми воспользовался премьер-министр СССР Иосиф Сталин, денонсировав 19 марта 1945 года договор от 17 декабря 1925 года.

 

Таким образом, как мы видим, денонсации подвергся договор от 1925 года, а не 1921 года, который не имел срока действия.

 

Здесь стоит напомнить, что договор от 17 декабря 1925 года состоял из трех статей, которые касались обязательств сторон сохранять свой нейтралитет в случае агрессии одного или нескольких третьих государств против одной из сторон, не вступая при этом в какие-либо соглашения с агрессорами.

 

Почему Сталину в 1945 году уже не был выгоден данный договор?  Дело в том, что после окончания Второй мировой войны в условиях роста международного авторитета Советского Союза, Сталин попытался пересмотреть южные границы страны за счет Турции. Так на повестке дня стал вопрос о присоединение к СССР территорий Карса и Ардагана, которые были признаны в границах Турции по Московскому договору 1921 года. Однако, чтобы избежать обвинений в экспансионизме и империализме, Сталин попытался представить дело таким образом, что территориальные притязания к Турции исходили не от федерального советского правительства, а от Армянской ССР и Грузинской ССР, как равноправных членов советской  федерации. Правительство же Сталина должна была выступить в роли той  третьей стороны, которая поддержит «справедливые требования» союзных субъектов.

 

С этой целью уже в марте 1944 года были восстановлены комиссариаты иностранных дел в закавказских республиках, которые были ликвидированы ещё в 1922 году. Эти комиссариаты должны были  принять активное участие в разработке и осуществление акций в русле политики СССР против Турции.

 

Летом 1945 года НКИД СССР направил руководству Грузинской и Армянской ССР, а также в комиссариаты иностранных дел обеих республик секретное предписание начать сбор необходимой информации о территории, национальном составе, истории и культурных памятниках восточных вилайетов Турции.

 

По запросу НКИД СССР в августе 1945 года вначале Армения, затем и Грузия подготовили в комиссариатах иностранных дел свои территориальные требования к Турции и в форме расширенного доклада представили министру иностранных дел СССР В.Молотову. На основании этих двух историко-этнографических справок 18 августа НКИД СССР подготовил  справку «К советско-турецким отношениям».

 

Второй раздел этой справки был озаглавлен «Вопрос о территории, отторгнутой Турцией от Закавказских Советских Республик». В справке отмечалось, что «другим нерешенным вопросом советско-турецких отношений, настоятельно требующим своего урегулирования, является вопрос о землях Армении и Грузии, отторгнутых Турцией после Первой мировой войны».

Турецкие политические круги были в неведении об этих конфиденциальных справках, поступающих советскому руководству, но претензии к Турции, высказанные Сталиным и Молотовым на Потсдамской конференции летом 1945 года, уже сделали прозрачными и ясными цели Советов.

 

Турции же было безразлично, кто выдвигает территориальные требования — Грузия с Арменией или Советский Союз. В первых числах сентября 1945 года турецкое правительство сделало заявление по поводу выдвинутых против нее требований. 5 сентября 1945 года премьер-министр Турции Ш.Сараджоглу на ежемесячном совещании с журналистами сказал, что «нынешнее правительство, как и прежние правительства Турции, будет поддерживать дружественные отношения со всеми странами, особенно с соседними. Чтобы добиться должных результатов, надо выйти на уровень взаимности, далекий от возможных спекуляций. Мы ни от кого не хотим, но и никому ничего не уступим».

 

В апреле-мае 1946 года МИДы Армянской и Грузинской ССР подготовили справки, из которых становилось ясно, что инспирированные ими территориальные претензии не нашли должной поддержки в мире и справедливо воспринимались как часть грандиозного экспансионистского плана Советов. В частности, подготовленные МИДом Армянской ССР справки показывали, что все армянские организации, бомбардировавшие международные конференции и глав великих держав обращениями, письмами и телеграммами, работали под контролем Советов и под диктовку Кремля.

 

Анализ открывшихся сегодня архивных документов доказывает, что политические круги зарубежных стран и государственные деятели, а также выражающая их мнение пресса рассматривали армянские требования к Турции как средство советской политики расширения своего влияния на Ближнем Востоке и решительно отметали их. Пресса не признавала самостоятельности вдохновителей «армянской идеи».

 

Это особенно проявилось в выступлениях госсекретаря США Дж.Бирнса, британского министра иностранных дел Э.Бевина, французского дипломата А.Франсуа-Понсе и других политиков, имевших серьезное влияние на политический климат и общественное мнение в первые послевоенные годы. Выступления этих строителей послевоенного мира против армянских и грузинских требований, их ссылки на то, что за кулисами этих  спектаклей стоит советский экспансионизм, генерировало чувство пессимизма, разбило в пух и прах надежды советских и армянских лидеров на легкость исполнения их замыслов.

 

Возвращаясь к статьям Московского договора, необходимо отметить, что согласно его 3 статье Нахчыванская область «образует автономную территорию под покровительством Азербайджана при условии, что Азербайджан не уступит этого протектората никакому третьему государству. Под этой третьей стороной подразумевалась именно Армения, которая продолжала питать надежды на присоединение  Нахчывана. Поэтому, по настоянию представителей турецкой делегации на конференции в договор было внесено данное уточнение.

Против уточнения категорически выступала российская делегация, допускавшая, что граница между Нахчываном и Арменией могла бы считаться временной и впоследствии, «если при непосредственных переговорах между этими двумя государствами были бы установлены какие-либо изменения, то эти изменения не должны быть рассматриваемы, как нарушение принятых на себя Азербайджаном обязательств не уступать своего протектората».

Опасение турецкой стороны оказались не безосновательными. В заключенном 13 октября 1921 года между Турцией и тремя советскими республиками Закавказья Карсском договоре, часть третьей статьи  Московского договора, запрещавшей переуступку Нахчывана третьей стороне, была опущена. В дальнейшем это позволило Армении  решением Закавказского ЦИК от 18 февраля 1929 года заполучить 10 селений из Шарурского, Нахчыванского и Ордубадского уездов,  которые согласно границам Нахчывана, установленным приложениями к Московским и Карсским договорам, должны были находиться в границах автономии. Общая площадь переданных таким образом  Армянской ССР территорий  Нахчыванской АССР была равна 657 кв.км.

Наконец в 1991 году вооруженные силы Армении захватили селение Карки Шарурского района Нахчыванской автономной республики.

Все эти шаги Армении являются грубым нарушением Московского и Карсского договоров, и Азербайджанская Республика сегодня имеет все права, исходя из положений Венской конвенции 1969 года и заключительного Хельсинского акта 1975 года, потребовать у Армении возвращения этих земель.

После распада Советского Союза, все заключённые в советские годы международные договора сегодня продолжают по умолчанию считаться действительными и не требуют отдельной перератификации независимыми постсоветскими государствами.

Согласно статье 45 Венской конвенции «О праве международных договоров» от 23 мая 1969 года, государство более не вправе ссылаться на основания недействительности или прекращения договора, как оно (государство) своими действиями должно считаться по умолчанию согласным с тем, чтобы договор оставался в силе или считался действительным.

С другой стороны, любой международный договор, в том числе  Московский и Карсский, может потерять юридическую силу в двух случаях: если он был заключен на определенный срок и срок истек, и если другим, более поздним договором нормы договора были изменены.

Как видим ни то, ни другое к данным договорам не относится. С учетом вышеприведенных аргументов, любые спекуляции армян сегодня вокруг Московского и Карсского договоров и статуса Нахчывана  беспочвенны.

Ильгар Нифталиев

day.az