Одним из интересных архитектурных сооружений Азербайджана являлся дворец Иреванского хана («дворец Сардара»). Построенный иреванскими ханами, дворец верой и правдой служил этим азербайджанским правителям на протяжении веков (Эвлия Челеби. Книга путешествия. Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века. Вып. 3. Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана. Сост. и отв. ред. А.Д.Желтяков. М., 1983, c. 111). После оккупации города Россией во дворце было размещено Иреванское временное управление, а затем администрация так называемой Армянской области, в 1849 г. переименованной в Эриванскую губернию.

 

 Описание дворца Сардара, особенно его Зеркального зала мы находим у зарубежных путешественников и писателей, посетивших Северный Азербайджан и в частности Иреванское ханство. Среди них французские путешественники Жан Батист Тавернье и Жан Батист Шарден, побывавшие здесь во второй половине XVII в., военный немецкого происхождения Мориц фон Коцебу — в 1817 году, русский писатель и дипломат Александр Грибоедов, французский путешественник, геолог и художник Фредерик Дюбуа де Монперэ — в 1833 году. В 1837 году дворец посетил император России Николай I, оставивший свое имя на стене Зеркального зала, в котором он принял представителей различных сословий Иревани.

 

 

В 1843 году прусский чиновник, барон Август фон Гакстгаузен посетил Иреван и его крепость при материальной поддержке русского правительства. Отмечая разрушенное состояние дворца, он указывал, что одна мечеть обращена в церковь, другая в арсенал, а ханский гарем — в госпиталь. При этом Гакстгаузен подчеркнул, что «в архитектурном отношении дворец не представляет ничего величественного; его небольшие дворики и садики, фонтаны, пруды, все это так миниатюрно, и не имеет определенного характера, но при всем том отдельные украшения, окна, двери, аркады прекрасны» (Гакстгаузен А. Закавказский край. Заметки о семейной и  общественной жизни и отношениях народов, обитающих между Черным и Каспийским морями. Путевые впечатления и  воспоминания в 2 ч. барона Августа фон-Гакстгаузена . СПб.: тип. Главного Штаба Его Имп-го Величества по военно-учебным заведениям, ч. I. 1857., с.230-231). В то же время ему понравился Зеркальный зал, украшенный живописными портретами самого хана, его сына и брата. Интересно следующее его высказывание: «Русские чиновники имеют редкое сочувствие к неприкосновенности исторических зданий и памятников». Однако дворец постепенно приходил в упадок. Перед взором посетителя представали все больше «жалкие глинобитные стены с маленькими окошечками вверху» (Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 46. 1912, с.75-81).

 

В 1864 году Иреванская крепость перестала существовать в качестве военно-фортификационного сооружения. Покинутая военными крепость не стала использоваться по какому-либо гражданскому назначению.

 

Описание ханского дворца в Иреване оставил английский путешественник, географ и общественный деятель Генри Линч, дважды (1893-1894 гг., 1898 г.) побывавший на Южном Кавказе. К моменту посещения Линчем дворец Сардара, как и крепость, приходили в упадок, настенная живопись портилась, зеркала осыпались (_{Линч Г.ф.Б. Армения: путевые очерки и этюды. В 2 тт. Т. 1. Русские провинции. Тифлис. 1910, с. 216-217, с.216-217}). Поэтому в 1867 г. по ходатайству Эриванского губернатора Кавказское наместничество выделило до 1880 года ассигнования на восстановление разрушенных частей дворца. Реставрацией настенной живописи предложили заняться Мирзе Гадиму Иревани (1826-1875). Отреставрированные им картины считаются первыми образцами реалистической монументальной живописи, «высшим образцом азиатской живописи» (R.Əfəndi. Azərbaycan incəsənəti. Bakı, 2007; Написанные художником М.Г.Иревани масляной краской портреты «Фатали шах», «Сардар Иревани», «Гасан хан», «Рустам Зал» в настоящее время хранятся в Государственном музее искусств Грузии в Тбилиси, а портрет «Аббас Мирза» – в Государственном музее искусств Азербайджана, с.114-115; Kеримов К. Сардарский дворец в Иревани // Yeni Fikir, 1995. 18 окт. № 5.). А самого М.Г.Иревани справедливо считают основоположником станковой живописи  Азербайджана.

 

В конце ХIХ века дворец Сардара посетила В.П.Желиховская, описавшая великолепие ханской мечети: «Она вся в резьбе, в цветных стеклах узорчатых окон (шебеке), в мозаичных стенах» (Желиховская В.П. Кавказ и Закавказье. СПб.: Типография д-ра М.А.Хана, 1885.). Но уже в начале ХХ в. ни мечеть, ни дворец никем не охранялись. «Доступ любому варвару открыт свободно, и только кому лень, тот проходит мимо сохранившейся части керамики, оставляя ее для более предприимчивых рук» (Благой почин // Тифлисский журнал. 1913, № 13, с.6). Поэтому, как отмечала В.П.Желиховская, в первую очередь «решено было обнести мечеть оградой, приставить сторожа…, а потом уже подумать о ее реставрации». По вопросу сохранности ханского дворца специалистами высказывались неоднозначные мнения, этот вопрос обсуждался и на страницах периодической печати.

 

После ряда ходатайств по ремонту дворца, сильно поврежденного во время землетрясения 1850 года, а в 1865 году от страшной бури, в 1868 году дворец был передан в ведение городского полицейского управления. На восстановление штукатурки, занавесей и земляной крыши здания было отпущено 1200 рублей. В 1886 году после ряда новых ходатайств перед кавказским наместником дворец Сардара был отремонтирован на средства города (Развитие Еревана после присоединения Восточной Армении к России. Сборник документов. 1801-1917 гг. Составитель Т.Акопян. Ереван, 1978., с.286-288).

 

В июле 1902 года дворец посетил Александр Кольчицкий, который написал, что «уже немного остается следов от этого интересного памятника минувшего величия татарских (т.е. азербайджанских) ханов; обычная русская небрежность и сонливость обрекает и эти жалкие остатки интересного памятника на полное разрушение; что от всей крепости, раскинувшейся на довольно обширной территории, остались полуразрушенная мечеть и часть Сардарского дворца – «зеркального зала»». Зеркальный зал на всех производил «волшебное впечатление», стены его «пестрели всевозможными именами, фамилиями и неприличными надписями». Автор подчеркнул, что «неуважение к историческим памятникам и инертность нашего общества и здесь сказались: среди смрадного мусора был найден драгоценный камешек» (Кольчицкий Ал. Зеркальный зал в Сардарском дворце в гор. Эривани // Весь Кавказ. Иллюстрированный справочно-литературный сборник, посвященный детальному и всестороннему изучению Кавказского края во всех отношениях. 1903. № 1. Исторический отдел, с. 7-8). Кроме того, на территории дворца было обнаружено стихотворение, датированное 20 марта 1895 года. По словам сторожа, эти стихи были написаны какой-то барыней, прибывшей из Персии (вероятно, это графиня Прасковья Сергеевна Уварова, урождённая княжна Щербатова — русский ученый, историк, археолог из рода Щербатовых, супруга знаменитого археолога Алексея Уварова; см. также: Уварова П.С. Кавказ. Путевые заметки М.,1887-1904. Т. 1-3):

 

Так вот он, памятник минувшего величия –

Зеркальный пестрый зал, судилище людей.

Теперь блуждаете вы в области теней,

А много лет назад здесь громко раздавались

Могучий голос ваш и песня юных жен.

Волшебно на стенах зеркальных отражались

Огни зажжённые, как бы со всех сторон,

А мраморный фонтан струёй холодной рвался,

Каскадом падал, дробился серебром.

Журча таинственно, он пышно рассыпался,

Сверкая радужно – чарующим огнем…

Теперь здесь мертво все, не слышен говор громкий,

Не льется дивный ключ живительной струёй.

Сомкнула смерть уста неслышно песни звонкой,

 И веет во дворце могильной тишиной.

Портреты грозные давно веков минувших,

Со стен разрушенных задумчиво глядят.

Лишь в полночь тени их, как тени нимф воздушных

По плитам мраморным, безмолвным

Уныло………….раздается………….

 Сардара гордый дворец, как статуя стоит

Холодной мраморной………………………

На Зангу быстру…………………….

Она по-прежнему широкой лентой вьётся

Сверкает, как змея сребристой чешуей,

И вечно юная, игривая, несется

В страну далекую блестящею волной.

А он, Сардар, великий сын ислама,

Он — эриванский царь, он грозный бич людей,

Теперь безгласный дух жилищ, могил без славы

Блуждающая тень в безмолвии ночей.

 

Еще в 1845 году, по словам сторожа, «вся задняя сторона залы была в рамах прихотливых узоров и разноцветных стеклах, таких же, как на мраморной площадке. Но из-за ветхости все остатки этих рам были уничтожены, и вместо них были вставлены обыкновенные рамы, окрашенные красной краской, которые «портят вид залы своим казарменным, топорным видом». Во времена Сардара вся эта сторона залы завешивалась «золотой занавесью, которую с трудом отдергивали 8 человек»» (Кольчицкий Ал. Зеркальный зал в Сардарском дворце в гор. Эривани // Весь Кавказ. Иллюстрированный справочно-литературный сборник, посвященный детальному и всестороннему изучению Кавказского края во всех отношениях. 1903. № 1. Исторический отдел, с. 7).

 

По словам А.Кольчицкого, «зеркальный зал находился в ведении военного инженера Александропольской дистанции и особых забот об охранении зала не замечается, зеркала, находившиеся в промежутках стен, были когда-то превосходного стекла, теперь они заменены какими-то пластинками; кроме того с каждым годом стены зала портятся надписями посетителей, уничтожен мраморный бассейн». Автор отмечает, что за залом смотрел сторож, который раз в год вытирал портреты керосином в предупреждение порчи, и что необходимо зал отреставрировать и охранять более надёжным способом. Далее автор невесело замечает, что неизвестно, чего стоит ждать от «возможного предполагаемого ремонта», и задается вопросом: «неужели и в этот раз казённый стиль коснется несчастной зеркальной залы?!» (Кольчицкий Ал. Зеркальный зал в Сардарском дворце в гор. Эривани // Весь Кавказ. Иллюстрированный справочно-литературный сборник, посвященный детальному и всестороннему изучению Кавказского края во всех отношениях. 1903. № 1. Исторический отдел, с.9).

 

Вопрос о восстановлении дворца, который «после сильного землетрясения представлял руину, опасную для людей, купающихся под горой» (Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 39. 1911, с. 29-32), не раз обсуждался на заседаниях Императорской археологической комиссии (6.10.1910 г., 17.5.1912 г.).

 

28 февраля 1910 года начальник инженерного округа обратился к Московскому археологическому обществу с предложением принять развалины дворца в свое распоряжение, в противном случае обязался представить объяснение о разборке здания. В этой связи встал вопрос о необходимости сделать копии планов дворца и отправить их археологическому обществу, что было сделано — 3 августа 1910 года чертежи дворца были отправлены в общество (Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 39. 1911, с. 29-32).

 

По просьбе помощника по военной части кавказского наместника в мае 1910 года член Императорского военно-исторического общества генерал А.З.Мышлаевский осмотрел дворец. По его заключению, это здание якобы «никакой исторической ценности не представляет и подлежит уничтожению; приведение его в порядок требует больших и вместе с тем излишних затрат» (Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 39. 1911, с. 29-32). Некоторые из предметов обстановки дворца А.З.Мышлаевский рекомендовал передать в исторический музей, а портреты – в Кавказский военно-исторический музей.

 

 Выступивший на обсуждениях этого вопроса Б.Фармаковский сослался на известные ему фотографии дворца, указывающие, что внутри он представляет собой весьма интересный памятник старины. Граф А.Бобринский в свою очередь отметил, что в 1883 году, когда он видел дворец, это здание показалось ему любопытным и оставило у него впечатление как весьма оригинального сооружения. В результате проведенных обсуждений Императорская археологическая комиссия постановила: 1) составить акт технического осмотра дворца; 2) просить Н.Я.Марра осмотреть дворец на месте (Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 39. 1911, с. 29-32).

 

17 мая 1912 года на заседании ИАК относительно состояния дворца Сардара в Иреване было отмечено, что выделенная в 1909 году на ремонт дворца сумма в 1200 рублей должна быть увеличена вдвое. Согласно заключению академика Н.Я.Марра, «несмотря на то, что и временем, и землетрясением дворцу был нанесен существенный ущерб, тем не менее к замечательному памятнику старины за последние два десятилетия не было ни малейшего внимания, и разрушается он руками человека». На примере этого дворца прослеживалось равнодушие в деле сохранения всех мусульманских исторических памятников Южного Кавказа (Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 46. 1912, с.75-81).

 

Ещё в 1892 году Н.Я.Марр писал относительно дворца Сардара: «…Этот редчайший памятник старины начальство в Эриване нашло нужным взорвать, причем выполнение этого варварского дела было сдано в подряд». К сожалению, его заключение относительно того, что «мы имеем дело с систематическим разрушением местных древностей» (имея в виду азербайджанские исторические и архитектурные памятники), сохраняет актуальность и в наши дни. В заключении своего доклада Н.Я.Марр, говоря о состоянии других построек в Иреванской крепости, подчеркнул, что «все эти памятники могли быть сохранены прекрасно, что следует сохранить теперь то, что осталось, т.к. в археологии и развалины имеют громадное значение…»

 

Марр обратил внимание на то, что с государственной точки зрения вопросы сохранения памятников архитектуры на национальных окраинах имеют важное и принципиальное значение: «Престиж России как западной цивилизованной страны требует того, что если нельзя ее именем ничего творить славного на восточно-культурной окраине по части культурных предприятий, то, по крайней мере, не бесславить ее как разрушительницу. Такое требование чести лишь усиливается нахождением памятников в пунктах со значительным мусульманским населением» (Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 46. 1912, с.75-81).

 

Охраной памятников старины и их восстановлением занималась созданная в 1912 году при Кавказском обществе поощрения изящных искусств художественно-архитектурная группа (Благой почин // Тифлисский журнал. 1913, № 13). В эту группу вошли как архитекторы, так и художники, поставившие задачей изучение памятников древнего искусства на Кавказе в архитектурном и художественном отношении. Художественно-архитектурная группа должна была подготовить подробный доклад о состоянии этих памятников архитектуры сенатору Э.В.Ватаци, проявлявшему живой интерес к искусству. В первую очередь был поднят вопрос о дворце и мечети Сардара в Иреване — памятникам, близким к окончательной гибели из-за небрежности лиц, которым вверена их охрана. В Иреван была командирована комиссия из 5 лиц – трех архитекторов, художника и фотографа Д.Ермакова. Комиссия осмотрела дворец и мечеть и представила подробный доклад, снабдив его большим количеством фотографий, свидетельствующих о плачевном состоянии этих памятников архитектуры (Благой почин // Тифлисский журнал. 1913, № 13). К сожалению, сведений о дальнейшей работе этой группы нет.

 

Из изложенного выше возникает удручающая картина равнодушия к делу сохранения мусульманских исторических памятников Южного Кавказа. Безразличие царских чиновников привело к тому, что дворец Сардара систематически разрушался армянскими вандалами до тех пор, пока окончательно не был стерт с лица земли. Иреванская крепость вместе с внутренними строениями была разрушена уже в советские годы, окончательно — в 1960-е годы с применением современной техники. До этого уничтожить крепость традиционными способами не удавалось, настолько мощны были ее стены. Предупреждение академика Н.Я.Марра о необходимости сохранить то, что уцелело, ибо в археологии и развалины очень важны, так и остались не услышанными.

 

Но современные вандалы забыли одно: то, что можно снести с лица земли, не стереть из истории. Доказательство тому сохранившиеся архивные материалы, воспоминания, шедевры изобразительного искусства, и даже стихи.

 

Такова печальная судьба дворца Сардара в Иреване.

Эсмира ВАГАБОВА, доктор философии по истории

Журнал «Ирс-Наследие», № 1 (73), 2015, стр. 42-47