Следующим армянским государственным образованием на истори­ческих землях Азербайджана стала Армянская ССР. Установление Советской власти в Армении датируется 29 ноябрём 1920 года. Образование этого государства в некоторой степени отлича­лось от учреждения Армянской (Араратской) республики. Во-первых, Армянская (Араратская) республика была учреждена в тех же условиях и в тот же период времени, что и другие респу­блики Южного Кавказа — Азербайджан и Грузия. Однако, советизация Армении произошла 7 месяцев спустя после установления Советской власти в Азербайджане (1920, 28 апреля). Это объ­ясняется тем, что Советская Россия с целью ускорения процесса советизации Армении спекулировала землями Азербайджана: передала часть азербайджанских территорий Армянской ССР. Во-вторых, Советская Россия предпринимала активные шаги для придачи статуса автономии нагорной части Гарабахского региона Азербайджанской ССР, в то время как в отношении азер­байджанцев, проживающих в Армении, подобного рвения от Москвы не наблюдалось. Таким образом, Советская Россия не только создала на исторических землях азербайджанцев Армян­скую ССР, но и подготовила почву для дальнейшей спекуляции территориями Азербайджанской ССР. Итогом совместной деятельности Москвы и Армянской ССР стало то, что огромная часть Зангезурского региона Азербайджана была передана Армянской ССР. Это привело к тому, что между Нахчываном и остальной территорией Азербайджана прервалось непосредственное сообщение по суше, а между Арменией и Ираном, наоборот, такое сообщение образовалось. На основании нового административно-территориального деления, которое было утверждено правительством Армении 20 июля 1921 года, к 8 существующим уездам Армении прибавился ещё один — Зангезурский. Только после этого Советская Россия перешла к вопросу об определении границ Южного Кавказа (в Грузии Советская власть была установлена в феврале 1921 года) с Турецкой Рес­публикой. 13 октября 1921 года с учас­тием представителей РСФСР, Азербайджана, Грузии и Армении с одной стороны и Турции с другой, в Карсе было подписано новое соглашение на основе Московского соглашения между РСФСР и Турцией от 16 марта 1921 года.

28 мая 1918 года после распада Закавказского сейма (1918, 26 мая) в Тифлисе дашнаки объявили об учреждении Армянской (Араратской) ре­спублики.

Передача Иревана армянам.

29 мая 1918 года в Тифлисе прошло собрание Азербайджанского Национального Совета. Согласно Протоколу № 3 вышеназванного собрания, Фатали хан Хой­ский сделал доклад об итогах переговоров между членами азербайджанского Совета с членами армянского Совета относительно  территориальных границ Азербайджанской и Армянской фе­дераций. Доклад Хойского был построен на необходимос­ти уступки Иревана армянской стороне для создания последними Армянской федерации. Свой доклад он предварил информацией о том, что после передачи Александрополя (Гюмрю) туркам, единственным мес­том для столицы Армянской федерации может быть Иреван. Выступившие по этому вопросу Халил бек Хасмаме­дов, Мамед Юсиф Джафаров, Акбер ага Шейхульисламов, Мухаммед Магеррамов уступку Иревана армянской стороне назвали исторической необходимостью и неизбежным несчастьем. Итоги голосования по этому вопросу следующие: из 28 членов национального Совета 16 проголосовали «за» уступку Иревана армянам, 1 — «против», трое — воздержались (именно так было отмечено в протоколе). Таким образом, национальный Совет, даже не спросив мнения азербайджанского народа, вынес решение о передаче Иревана армянской стороне. 29 мая премьер-министр прави­тельства Азербайджанской Республики Фатали хан Хойский писал министру иностранных дел Мамед Гасан Гаджинскому: «Мы положили конец всем спорным вопросам с армянами, они при­мут ультиматум и прекратят войну. Мы уступили им Иреван». 1 июня на собрании националь­ного Совета вновь был рассмотрен этот вопрос и подписан протест передаче Иревана армянской стороне. Протест подписали 3 члена Совета, которые были родом из Иревана. Национальный Совет принял решение, не обсуждая, наложить протест к протоколу собрания. Решение о пере­даче Иревана армянской стороне, несмотря на все попытки обосновать его, явилось огромной политической ошибкой.

(Продолжение)

Граф И.И.Воронцов-Дашков в своей «Всеподданнейшей записке…» отнюдь не сгущал красок и не драматизировал ситуацию: меры властей по передаче имущества армяно-григорианской церкви под государственное управление повсеместно приводили к массовым волнениям среди армян, что создавало благодатную почву для вылазок разного рода экстремистов. Для обеспечения безопасности чиновников ведомства государственных имуществ и создания условий для выполнения ими своей работы постоянно использовались силы полиции, и даже привлекались войска. 3 сентября 1903 года (№ 234) газета «Кавказ» в разделе «Происшествия» сообщала:

«Вчера, 2 сентября, в Карсе в 10 ½ часов утра, назначенные приемщики приступили к приему в казенное управление имуществ армянских церквей Сурп-Ншан и Святой Богородицы. По колокольному звону сбежалась большая толпа армян и расположилась вкруг церкви Сурп- Ншан, а также на крышах и внутри соседних домов. На требование полиции и полицейской стражи разойтись толпа ответила градом камней и выстрелами, и оттеснила их. Вскоре к церкви прибыл резерв стражи с начальником округа и две сотни Ейского казачьего полка под началом полковника Квицинского. Все увеличивающаяся толпа встретила и их камнями и выстрелами. Так как требование разойтись не было исполнено, то стража вынуждена была сделать несколько одиночных выстрелов, после чего ею совместно с казаками площадь и дома были очищены от толпы; в это же время к площади подошла и рота крепостного полка . Из стражников один был ранен и несколько человек получили ушибы; в толпе один был убит и двое ранены. Около церкви Святой Богородицы приемщиков также ожидала толпа армян, но она была рассеяна войсками без употребления оружия. Арестовано 77 человек, в том числе два священника. Приемщиками были осуществлены опись и прием церковных домов».

В тексте данного газетного сообщения обращают на себя внимание два момента: во-первых, практическое исполнение закона от 12 июля 1903 года повсеместно началось спустя месяц после его принятия, что характеризует высокий уровень исполнительской дисциплины российской имперской бюрократии; во-вторых, армяне оказывали сопротивление описи не зданий церквей и находившегося в них богослужебных ритуальных принадлежностей культа, остававшихся в соответствии с законом в собственности армяно-григорианской церкви, а ставших камнем преткновения неких «церковных домов», располагавшихся близ этих церквей. Тем самым репортерская заметка явно указывает на то, что армянская община Карса защищала ценой человеческих жертв не церковную собственность, а имущество явно коммерческого характера, только числившееся церковным.

Аналогичная картина наблюдалась в других городах и местностях Закавказья. Газета «Кавказ» 14 сентября 1903 года (№ 244) писала:

«12 сентября в г. Шуше во время приема принадлежащих армянским церквам имуществ в казенное управление собралась толпа армян, которая начала кричать и свистать, что однако не остановило работ приемщиков. Когда фактический прием комиссией был закончен, и последняя возвращалась обратно, возбужденная толпа направилась к квартире губернатора. Для задержания толпы были высланы полицейские стражники и полусотня казаков, которых встретили камнями, стрельбой из револьверов и ружей как из толпы, так и с крыш и балконов домов. Полусотня открыла огонь и очистила улицы; при этом ранено два казака и стражник; из толпы убит один, число раненых за наступившей темнотой не установлено».

Как видим, в местах массового проживания армян каждое мероприятие по исполнению предписаний закона от 12 июля 1903 года превращалась если не в войсковую, то в полицейскую операцию и сопровождалось человеческими жертвами. Однако в городах и местностях, где численность армян в общей массе местных жителей была невелика, удавалось обходиться без экстремистских эксцессов. 16 сентября 1903 года в № 240 газеты «Кавказ» было опубликовано официальное сообщение канцелярии Главноначальствующего на Кавказе генерала от инфантерии князя Г.С.Голицына, в котором сделана попытка приуменьшить масштаб и накал противодействия армянских экстремистов политике имперских властей. В нем, в частности, сообщалось:

«По полученным до сего времени сведениям, прием недвижимых имуществ, а частью и капиталов, закончен в Тифлисе, Елисаветполе, Нухе, Баку, Кутаисе, Батуме, в Закатальском округе, в Туапсинском и сочинском округах Черноморской губернии, в гор. Екатеринодаре, Армавире, Кизляре, Моздоке, Петровске, Дербенте. Приняты также принадлежащие Эчмиадзинскому монастырю на тиульном праве селения Вагаршапат, Эшаган, Мугни и Эгварт, а равно имущества того монастыря, находящиеся в некоторых из поименованных выше и других пунктах края. Прием остальных имуществ как этого монастыря, так и других монастырей и церквей продолжается.

 В большей части означенных выше местностей прием имуществ произведен без особых недоразумений. К сожалению, в некоторых пунктах армянское население, введенное в заблуждение злонамеренными лицами, распространяющими ложные слухи и толки о сущности и цели закона 12 июля, толпами собирались около церквей, где производилась приемка; были даже случаи беспорядков, сопровождавшихся насильственным и вооруженным сопротивлением полицейской власти, которая вынуждена была прибегать к оружию и содействию войск, о чем своевременно сообщалось в газете «Кавказ».

Это официальное сообщение, как это часто бывает в подобных случаях, полно двусмысленности и лукавства. Прежде всего, бросается в глаза упоминание о «злонамеренных лицах, распространяющих ложные слухи о сущности и цели закона 12 июля». Чтобы такая деятельность могла быть осуществлена и имела успех, необходимо было наличие значительного числа организационно сплоченных и интеллектуально развитых людей, которые были бы способны не только прочитать и понять текст закона, но и исказить для слушающей их аудитории его содержание так, чтобы это вызвало массовое недовольство. Сделать это могли или армяно- григорианские священнослужители, или армянские интеллигенты, нередко происходившие из одних и тех же семей, занимавшихся торговлей и ростовщичеством. Именно их социальный статус и материальное благополучие затрагивал этот закон, а поэтому организация противодействия его исполнению стала для них единственно возможным способом самозащиты, в которой они не гнушались никакими методами, включая криминальные.

В том, что истинное положение дел было именно таковым, Главноначальствующему на Кавказе князю Г.С.Голицыну пришлось убедиться лично, пережив 14 октября 1903 года покушение со стороны трех армянских экстремистов. С формально-правовой точки зрения (как того времени, так и наших дней) это был террористический акт, но был он совершен так по-дилетантски неумело, в манере, присущей уличным грабителям, что назвать его так язык не поворачивается. На князя Голицына, совершавшего прогулку по окрестностям Тифлиса, на Коджорском шоссе напали три боевика, вооруженные револьверами и кинжалами, от которых ему удалось отбиться с помощью трости и благодаря проворству кучера. Как впоследствии установили сыщики Охранного отделения при Бакинском губернском жандармском управлении, организатором этого покушения был некто Г.Ованесянц, член бакинской организации армянской националистической партии «Гнчак» («Колокол»), работавший буровым мастером у известного нефтепромышленника А.Манташева. Обстоятельства этого преступления в деталях, равно как и раны и травмы, полученные при нападении самим князем, его супругой и выполнявшим обязанности кучера казачьим урядником Дмитрием Сипливенко, были подробно описаны на страницах газеты «Кавказ» в выпусках от 14 октября (№ 275) и 14 ноября (№ 303) 1903 года, т.е. в день покушения и когда завершились следственные действия. Князь получил 6 колото-резаных ран в голову, его кучер – огнестрельное ранение ноги. Нападавшие, преследуемые местными грузинскими дворянами и полицейскими стражниками, завязали было перестрелку, в которой один из них был убит наповал, а двое тяжело ранены и скончались в тот же день. Все они, как сообщала газета «Кавказ» 14 ноября, принадлежали «к низшим классам армянского населения».

Сегодня ни у кого не вызывает сомнения, что попытка убийства князя Г.С.Голицына представляла собой месть со стороны именно высшего армяно-григорианского духовенства за закон от 12 июля 1903 года, исполнителями же были экзальтированные радикалы-националисты из «Гнчак». Ранее мы уже писали о том, что этот закон преследовал цель установления государственного контроля за имуществом, а также источниками и расходованием капиталов армяно-григорианской церкви, сохранявшихся при этом в ее полной собственности, но никак не конфискации этих активов, в чем на протяжении уже целого столетия убеждают проармянски настроенные авторы (А.Ф.Амфетиатров, Г.П.Хозимури, П.И.Шехтман и др.). Утратив рычаги финансового контроля над своей паствой, перешедшие в руки имперских властей, высшее духовенство армяно-григорианской церкви в России сперва обратилось за моральной поддержкой к своим единоверцам в других странах мира, чтобы те воздействовали на императора Николая II просьбами об отмене закона. Но российские власти в этом вопросе были непреклонны.

Так, газета «Кавказ» 2 декабря 1903 года (№ 320) опубликовала телеграмму из Стамбула: «КОНСТАНТИНОПОЛЬ. Русское посольство сообщило ответ правительства на ходатайство патриархата, что решение относительно церковных имуществ бесповоротно».

И тогда высшему армянскому духовенству ничего иного не оставалось, как развернуть полномасштабную войну против властей Российской империи в надежде вернуть себе право бесконтрольного распоряжения церковным имуществом, которое рассматривалось  в то время как коллективная собственность всего армянского этноса. Именно эту цель преследует тотальное искажение смысла закона в глазах армянских обывателей, сохранивших слепую преданность церкви и священнослужителям. «Орудием возмездия» в руках Эчмиадзинского патриархата стала организация «Гнчак». О том, что дело обстояло именно так, свидетельствуют материалы сенаторской ревизии тайного советника А.М.Кузьминского, назначенной императором Николаем II после армяно- татарской смуты в феврале 1905 года. Будучи высококлассным следователем, Кузьминский быстро собрал в Баку доказательства того, что за спиной армянских экстремистов из «Гнчак», спровоцировавших межнациональные погромы, стояли высшие иерархи армяно-григорианской церкви. Впрочем, они не делали из этого особого секрета, поскольку поднять на открытый мятеж полуграмотную армянскую массу могло лишь ущемление ее религиозного чувства. Следствие сенатора Кузьминского установило, что 1 января 1904 года, т.е. за год до трагических событий, в Баку была выпущена листовка за подписью «Союза гнчакистов», в которой говорилось о том, что «церковные имущества хочет отобрать нынешний наш Государь», вследствие чего понятен приказ «Лучезарного (католикоса), коим он предписывает не повиноваться Государю». Иными словами, тогдашний армянский патриарх Мкртыч I, избранный всенародным собранием в 1892 году, целенаправленно направлял национально-религиозный экстремизм своей паствы в политическое русло, видя в этом верное средство возвращения себе возможности бесконтрольного распоряжения имуществом и финансами церкви.

Покушение на жизнь князя Голицына, одного из главных разработчиков закона от 12 июля 1903 года, стало первым в целом ряду террористических актов против высших должностных лиц имперской администрации на Кавказе, гражданских и полицейских чиновников, лично участвовавших в практическом исполнении положений этого закона. Вместе с тем оно показало, что одного религиозного фанатизма недостаточно, чтобы убить такого опытного военного, каким был князь Голицын, несмотря даже на его 65-летний возраст. До назначения на должность Главноначальствующего на Кавказе князь был наказным атаманом Уральского и Оренбургского казачьих войск, до этого командовал 14-м гренадерским Тифлисским и лейб-гвардии Финляндским полком, в 1861-1864 гг. воевал в Абхазии. Вот почему он сумел, несмотря на внезапность нападения, ранения и присутствие жены, отбиться от трех хорошо вооруженных боевиков и организовать преследование после их бегства. Духовным лидерам армянских экстремистов стало очевидно, что ремесленники, торговцы или крестьяне, пусть даже и вооруженные, без надлежащего опыта не смогут совладать с кадровым офицером или полицейским. Для такого рода нападений требуются профессиональные боевики, вооруженные и имеющие опыт криминальных действий. Полигоном для приобретения того и другого стали области Восточной Турции, где уже набирало размах армянское сепаратистское движение.

Газета «Кавказ», несмотря на свой официальный статус, не могла постоянно скрывать от читателей очевидных и получивших широкую огласку в иностранной прессе свидетельств активного участия армян из числа российских подданных в антиправительственных выступлениях в восточных вилайетах Османской империи, которые приобрели массовый характер, начиная с весны 1904 года. Страницы газеты буквально пестрят сообщениями такого рода, и из всего их многообразия мы выбрали два, в достаточной мере адекватно характеризующие вовлеченность российских армян в акции боевиков-фидаинов и влияние этого фактора на жизнь российского Закавказья. Так, 26 августа 1904 года газета «Кавказ» (№ 227) в отделе международной хроники сообщала:

«КОНСТАНТИНОПОЛЬ. 22-е августа. Некоторыми пребывающими здесь послами получена телеграмма из Вана в Армении, в которой сообщается, что 19-го августа 150 армянских революционеров под начальством русского армянина пришли в Ван, чтобы вызвать там беспорядки в день восшествия султана на престол. Они заняли один из городских кварталов и разграбили его. Тотчас после этого завязалась жаркая стычка с турецкими войсками. 35 домов обращены в пепел, с обеих сторон убито 41 человек. 2000 христиан, боясь избиения, бежали в монастырь. Восстанцы (Так напечатано в газете – ред.) стреляли особенно энергично по турецким войскам перед домом, находящимся в непосредственном соседстве с французским консульством. Дальнейших телеграфных подробностей еще нет. Английский и американский консулы в Ване, совершающие объезд своих регионов, получили приказание немедленно вернуться в Ван. По этому поводу Зиновьев имел двухчасовую беседу с великим визирем».

 «КОНСТАНТИНОПОЛЬ. 20-е августа. (Замедлена). Русское правительство усилило охрану кавказской границы, так как в последнее время к армянским шайкам примкнуло много дезертиров. По слухам, в Александрополе обнаружен провоз оружия для нужд армянских комитетов. Говорят, что для этой цели пользовались похоронами, причем оружие пряталось в могилах».

«КОНСТАНТИНОПОЛЬ. 24-го августа. По слухам положение дел в вилайете Ван вследствие произведенных в последние дни армянскими четами  беспорядков, хотя и внушает опасение, но тем не менее, судя по полученным из достоверных источников сведениям, не может считаться опасным. Согласно донесениям битолийского вали, в этом вилайете произошло на днях столкновение между армянскими четами и войсками».

Три помещенных в одном номере газеты телеграфных сообщения стамбульского корреспондента «Кавказа» позволяют сделать совершенно определенные выводы о том, что летом 1904 года взаимодействие армянских экстремистов в Российской и Османской империях достигло высокой степени координации и кооперации. При этом обращает на себя внимание хронологический алогизм публикации сообщений – сначала идет корреспонденция от 22-го, а затем – от 20 августа с редакционной пометкой «замедлена». Это означает, что хронология развития событий была такова: 19 августа произошло нападение на город Ван группы армянских экстремистов «под начальством русского армянина», в тот же день или днем позже был вызван к великому визирю Мехмету Ферид-паше для беседы российский посол И.А.Зиновьев (именно для двухчасовой беседы, а не заявления протеста, процедура которого длится не более четверти часа), после чего российско-османская граница была временно закрыта, а на территории российского Закавказья, и в первую очередь в Александрополе (Гюмри), где располагалась основная база артиллерийского снабжения войск Кавказского военного округа, началась полицейская операция по изъятию из незаконного оборота огнестрельного оружия. Все это дает нам основание полагать, что османское и российское правительства, а также российская имперская администрация на Кавказе были не просто озабочены разгулом армянского экстремизма на всем Южной Кавказе, но и принимали совместные меры для обуздания общей для двух стран угрозы.

К сожалению, эти меры не могли решить проблему армянского экстремизма кардинальным образом, поскольку были направлены на борьбу с его проявлениями, т.е. последствиями, а не причинами, не говоря уже об истоках. Поэтому и не удалось предотвратить массовый этноконфессиональный конфликт в Баку 6-9 февраля 1905 года, вошедший в историю под названием «армяно-татарской резни» и породивший очередной виток армянского национально-религиозного экстремизма в российском Закавказье. Большинство авторов, писавших о событиях тех дней (А.Л.Альтштадт, А.Ф.Амфетиатров, Й.Берберовский, И.И.Воронцов- Дашков, Дж.Д.Генри, Ф.Казимзаде, В.Ф.Маевский, К.С.Папазян, Т.Свентковский, Г.П.Хозимури и др.), пытались главным образом найти ответ на вопрос, кто более всех виноват в событиях тех дней, зачастую умышленно обходя молчанием события или действия властей, не вписывающиеся в их идеологические концепции или даже конъюнктурные построения. Так, ни один из этих авторов не писал о том, что 9 февраля бакинский губернатор князь М.А.Накашидзе обошел город в сопровождении армянских и мусульманских священнослужителей во главе с местным епископом и шейх уль-исламом и почтенных граждан, которые прилюдно целовались и увещевали своих единоверцев прекратить беспорядки и убийства (газета «Кавказ» писала об этом в отчетах о бакинских событиях в номерах от 13, 16 февраля (№ 41, 44)).

Также никто из упомянутых авторов не писал о том, что накануне февральских событий по Баку были разбросаны прокламации от имени «армянского комитета», в которых говорилось, что «комитетом приговорены к смерти бакинский губернатор князь Накашидзе и чины бакинской полиции: полицмейстер капитан Деминский, пристав капитан Мамедбеков, помощник пристава Султанов и околоточные надзиратели князь Микеладзе и Шахтахтинский» (газета «Кавказ, 29 марта 1905 года, № 83). Первым из этого проскрипционного списка был убит 16 марта 1905 года околоточный надзиратель князь Микеладзе. Об обстоятельствах его гибели газета «Кавказ» в номере от 29 марта 1905 года (№ 83) сообщала так:

«16-го марта был убит околоточный надзиратель князь Микеладзе. Около десяти часов утра он поехал на фаэтоне с городовым Еремушкиным. На большой улице, ведущей в Черный город, на него бросились шесть вооруженных злоумышленников и убили его и городового выстрелами из револьверов. Нападение произведено с двух сторон фаэтона, и один из злоумышленников был ранен своими же с раздроблением кости. Соучастники взяли у него револьвер и успели скрыться. Задержанный раненый назвал себя Гурджидзе. В тот же день вечером в квартире Гурджидзе задержан живший с ним товарищ, назвавший себя жителем Кутаисской губернии Цискаровым». Нет смысла пояснять, что террористы, хотя и назвались в полиции грузинскими фамилиями, на самом деле были этническими армянами.

За четыре дня до этого, 12 марта 1905 года, армянскими экстремистами было предпринято покушение на жизнь пристава капитана Мамедбекова, которого спасли выдержка, решительность и профессиональный опыт. Вот как об этом писала газета «Кавказ»:

«Несколько дней назад приставу Мамедбекову сообщили, что несколько подозрительных лиц около губернаторского сада кого-то подкарауливают, по-видимому, губернатора. Затем 12-го марта ему опять дали знать, что лица эти опять, видимо, кого-то ожидают, сидя на Садовой улице. Придя на эту улицу, Мамедбеков увидел шесть человек, сидевших на скамейке, из них четверо отошли в сторону, а двое остались на месте. Подойдя к ним, пристав пригласил их в участок, на что они беспрекословно согласились. У самых ворот участка задержанные выхватили револьверы и стали стрелять в него, и в то же время раздались выстрелы сзади пристава. Схватив одного из стрелявших за горло, Мамедбеков быстро втолкнул его во двор. Сбежавшиеся на выстрелы татары задержали другого, раненого, а третий по указанию все тех же татар был задержан городовым у губернаторского сада. Четвертый злоумышленник, которого преследовали татары и полицейские стражники, был убит. Житель города Кубы, находившийся при Мамедбекове, ранен пулею в живот. Задержанные, а равно и убитый – армяне; каждый из них был вооружен двумя большими револьверами и патронташами вокруг пояса, полными патронами». Данный инцидент грозил спровоцировать новые столкновения между азербайджанцами и армянами, поэтому на место происшествия прибыл временный генерал-губернатор Баку генерал от кавалерии князь И.Г.Амилахори, личный авторитет которого у местного населения пресек волнения в зародыше.

Следующей жертвой армянских экстремистов из упомянутого «черного списка» стал бакинский губернатор тайный советник князь М.А.Накашидзе, погибший 11 мая 1905 года от взрыва бомбы. На следующий день газета «Кавказ» (№ 121) опубликовала телеграмму собственного корреспондента из Баку следующего содержания:

«БАКУ. 11-го мая. Сегодня в 3 часа 15 минут дня бакинский губернатор князь М.А.Накашидзе возвращался домой в экипаже от бакинского временного генерал-губернатора генерал-адъютанта князя Амилахори. На углу Михайловской улицы против гостиницы «Метрополь» в экипаж губернатора была брошена бомба, взрывом которой были убиты князь Накашидзе, его лакей и двое проходивших по улице татар. Кучер остался жив, но тяжело ранен. Убийца скрылся».

Как было установлено впоследствии, террористом был не кто иной как Драстамат Канаян, более известный под сокращенным именем «Дро», – один из самых активных деятелей партии «Дашнакцутюн», услугами которого, несмотря на все его политические преступления, в годы первой мировой войны охотно пользовалась царская Россия, а в начале 1920-х годов – большевики. Дро окончил свои дни в Ливане, окончательно опорочив свое имя созданием в составе вермахта Армянского легиона.

17 мая 1905 года газета «Кавказ» (№ 126) опубликовала официальный некролог о М.А.Накашидзе, начав его словами: «Злодейски убитый 11-го мая в г. Баку бакинский губернатор князь М.А.Накашидзе происходил из князей Кутаисской губернии». О политическом характере совершенного против него преступления не было сказано ни слова. Мы же должны понимать, что убийство князя М.А.Накашидзе и целого ряда полицейских чиновников, а заодно и нескольких ни в чем неповинных бакинских обывателей в марте-мае 1905 года ознаменовало собой качественную трансформацию идеологии армянского экстремизма – из национально-религиозного он превратился в политический. Теперь Российская империя для боевиков-фидаинов стала таким же врагом, каким являлась Османская Турция. Не следует забывать, что убийства князей Накашидзе и Микеладзе были совершены уже после того, как назначенный 27 февраля 1905 года на воссозданную должность наместника Его Императорского Величества на Кавказе граф И.И.Воронцов-Дашков отменил действие столь ненавистного армяно-григорианскому духовенству закона от 12 июля 1903 года о взятии под государственный контроль имуществ и капиталов этой церкви. Имперские власти на Кавказе по сути выполнили ультиматум армянских экстремистов, хотя и не смогли тем самым предотвратить политизацию армянского экстремизма. Продемонстрировав слабость в одном вопросе, российская администрация оказалась вынужденной уступать и в дальнейшем, тем самым фактически поощряя армянский терроризм. Так в Закавказье Российская империя обрела еще одного геостратегического врага.

Олег КУЗНЕЦОВ,

кандидат исторических наук (Москва)

 Журнал «Irs/Наследие», № 5 (71), 2014, стр.48-54