Накануне вступления Азербайджана в Совет Европы Комиссия по политическим вопросам ПАСЕ подготовила Пакет рекомендаций. Документ, состоявший из 17 пунктов, был представлен общественности страны в начале 2000 года. В этом документе ПАСЕ высказала просьбу о принятии на себя Азербайджанской Республикой определенных обязательств, которые состояли из пяти разделов. Глава государства, премьер-министр, председатель Милли Меджлиса, лидеры ведущих оппозиционных партий за короткий срок подписали Пакет рекомендаций ПАСЕ. Тем самым было подтверждено взятие Азербайджаном на себя обязательств, отраженных в документе.
Четвертый раздел Пакета рекомендаций был посвящен обеспечению прав человека. Какие обязанности были выдвинуты в этом разделе? Наряду с другими вопросами прав и основных свобод человека, это были повторное рассмотрение дел и освобождение находившихся в заключении лиц, которых правозащитные организации рассматривают как «политические заключенные».
На основе Заключения № 222 (2000), состоящего из рекомендаций ПАСЕ, на своей сессии от 9 ноября 2000 года Комитет министров Совета Европы принял специальную резолюцию о приглашении Азербайджана к членству в Совет Европы и присоединении к Уставу этой международной организации. 17 января 2001 года было принято решение о принятии Азербайджана в полное и равноправное членство в Совет Европы. 25 января 2001 года в Страсбурге состоялась официальная церемония в связи с приемом Азербайджана в члены Совета Европы. Принятие Азербайджана в члены Совета Европы было высоко оценено гражданами страны. Это был важный этап в деле построения светского, демократического, правового государства, укрепления государственной независимости Азербайджана, его интеграции в Европу и усиления в значительной степени позиций страны в системе международных отношений.
В преддверии принятия в члены Совета Европы больше всего споров среди обязательств, взятых на себя Азербайджаном, вызвало «выпустить на свободу или заново рассмотреть в судебном порядке дела тех находящихся в заключении лиц, которые рассматриваются правозащитными организациями как «политические заключенные»». Преимущественно основным предметом спора были правовая природа понятия «политический заключенный», проистекающие из него субъективные и предвзятые результаты, дискриминационный подход. И до того времени, когда Азербайджан стал членом Совета Европы, понятие «политзаключенный» и его правовая природа не были определены ни в одном международном документе, включая документы Совета Европы.
Термин «политзаключенный» не имел четких и точных международно-правовых критериев, и поэтому требования различных международных организаций и местных НПО к выявлению политических заключенных существенно различались. Так, если некоторые организации составляли большие списки, то списки других организаций были короче. Каждая из этих организаций основывалась при включении осужденных лиц в категорию «политических заключенных» на собственных критериях. В большинстве случаев раз-личные структуры подходили к понятию «политический заключенный» через призму собственных корпоративных интересов. На практике это приводило к возникновению коллизий в вопросе отнесения осужденных или привлеченных к уголовной ответственности лиц к категории «политический заключенный».
Для решения этих коллизий Генеральный Секретарь Совета Европы создал группу независимых экспертов, в которую вошли Стефан Трексель, Эверт Алькема, Александр Арабаджиев. Группе независимых экспертов было поручено подготовить критерии для определения наличия политических заключенных в Армении и Азербайджане. За короткий срок группой независимых экспертов был подготовлен и направлен 16 июля 2001 года Генеральному Секретарю СЕ доклад под названием «Ситуация с предполагаемым существованием в Армении и Азербайджане политических заключенных»
Этот доклад, содержащий в себе критерии для определения существования политических заключенных, был опубликован 24 октября 2001 года в качестве документа СЕ (SG/ Inf (2001) 34).
Tермин «политический заключенный» впервые, до группы независимых экспертов Совета Европы, был применен в 1989-1990 гг. в ходе миссии ООН в Намибии, а затем и миссии Международного комитета Красного Креста – в Южно-Африканской Республике. Во время этих миссий использовалась концепция «политзаключенный», основанная на критериях, установленных профессором Карлом Ааге Нергаардом и названных «принципами Нергаарда». Затем на основе собственных критериев начала применять термин «политический заключенный» и организация «Amnesty International». Однако эти принципы использования термина «политический заключенный» не были признаны ни международно-правовыми критериями, ни на региональном уровне.
В ходе своих исследований группа экспертов не использовала какого-либо концептуального подхода для определения политический заключенный, и не разработала новые принципы. Обратившись к критериям, используемым «Amnesty International», независимые эксперты заявили, что эта организация определяет «политических заключенных» как «лиц, совершивших преступления по политическим мотивам», в действительности же на практике можно воспользоваться более ограниченным понятием. Так, понятие «политический заключенный» должно быть отнесено к «людям, арестованным за свои политические и религиозные» взгляды (Пункт 7 доклада). В связи с этим независимые эксперты, обойдя стороной в своем докладе критерии организации «Amnesty International», обратились для определения существования в Армении и Азербайджане политических заключенных к «принципам Нергаарда», примененным в 1989-1990 гг. в ходе миссии ООН в Намибии, а затем миссии Международного комитета Красного Креста Южно-Африканской Республике (Пункт 5 доклада), воспользовавшись критериями, подготовленными на основе этих принципов.
Эксперты подчеркивали в своем докладе, что правительства этих стран признавали наличие политических заключенных. Исследования профессора Нергаарда были частью миссии национального примирения в Намибии, Южно-Африканской Республике. В тот период в упомянутых странах существовало противостояние на национальной, расовой почве в условиях раскола общества.
Ситуация в Азербайджане же коренным образом отличалась от положения в этих странах. В связи с отсутствием раскола в обществе не было необходимости и в миссии национального примирения.
Наряду с этим, в отличие от правительств Намибии и Южно-Африканской Республики, азербайджанское правительство отрицало наличие в стране политических заключенных. Поэтому миссии экспертов Совета Европы и профессора Нергаарда коренным образом отличались друг от друга, в связи с чем не могло быть правильным сравнение государств-членов Совета Европы и африканских стран, и применение вышеупомянутых критериев в отношении европейского пространства, государств Европы. Таким образом, критерии, предложенные независимыми экспертами, вообще не отражали реалий, существовавших на пространстве Совета Европы. В связи с этим в Пункте 24 доклада, подготовленного экспертами Совета Европы, говорится: «В вопросе политический заключенный этот термин уже сам по себе заключает в себе вмешательство во внутренние дела государства, обвиняемого в существовании подобных заключенных».
Затем эксперты отмечают, что им поручили сформулировать мнения об Армении и Азербайджане и представить заключение. Поэтому «эксперты объективно рассмотрели существующие факты и… выдвинув оценочные суждения, сформулировали заключение». Так, как признали эксперты Совета Европы, они в основном обосновали свою политическую задачу правовыми концепциями и сделали прогнозы для достижения этой цели. Представьте себе? А затем на основе этих соображений было сформулировано заключение. Такой подход никак не может считаться объективным.
Наряду с этим, согласно критериям, подготовленным независимыми экспертами на основе «принципов Нергаарда», лицо, лишенное личной свободы, должно считаться «политическим заключенным» в нижеперечисленных случаях (Пункт 54 доклада):
a. если лишение свободы было применено в нарушение одного из основных прав, гарантированных Европейской конвенцией по правам человека (ЕКПЧ) и Протоколами к ней, в частности, свободы мысли, совести и религии, свободы выражения мнения и информации, а также свободы собраний и объединений;
b. если лишение свободы было применено по явно политическим причинам без связи с каким-либо правонарушением;
c. если по политическим мотивам продолжительность заключения и его условия являются явно несоразмерными по отношению к правонарушению, в котором лицо было признано виновным или подозревается;
d. если по политическим мотивам лицо лишено свободы на дискриминационной по сравнению с другими лицами основе; или
e. если лишение свободы является результатом очевидно несправедливого разбирательства, что, как представляется, связано с политическими мотивами властей». (SG/ inf(2001)34, Пункт 10)
Независимые эксперты предлагают критерии для определения существования политических заключенных и признали, что понятие «политический заключенный» является крайне неопределенным и, следовательно, может использоваться для различных, даже противоречивых и заранее определенных целей. Таким образом, это понятие не имеет никакого юридического значения. Повторюсь, это было признание независимых экспертов. В связи с этим в Пункте 3 доклада эксперты отмечали: «Понятие «политический заключенный» формально не является юридическим термином. Ни в одном международном документе, ни в одном решении межгосударственных или негосударственных организаций оно не используется в виде ясно определенного понятия. Данное исследование показывает, что общее определение не может быть разумно представлено; все зависит от функции, которой должно служить определение». Иными словами, предлагаемое определение «политический заключенный» должно служить заранее определенной цели. То есть, если какой-либо эксперт выполняет задачу доказать существование в какой-либо стране политических заключенных, он, применяя указанные критерии, достигнет своей цели. В то же время, если другой эксперт выполняет задачу по доказательству того, что в этой же стране политических заключенных нет, он тоже, применяя эти критерии, достигнет своей цели. Таким образом, критерии, предложенные экспертами Совета Европы, служат заранее определенным целям. Поэтому любая оценка, данная на основе данных критериев, очень далека от объективности, и не может считаться приемлемой с правовой точки зрения.
Один из наиболее противоречивых моментов в докладе независимых экспертов был связан с лицами, совершившими политические преступления. Они указывали, что лица, совершившие политические преступления, могут считаться политическими заключенными. Условием для этого должно быть задержание и осуждение этих лиц в нарушение требований Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Тем не менее следует отметить, что критерии, принятые независимыми экспертами, были критериями, применяемые к осужденным, которых правозащитные организации называют «политическими заключенными», до тех пор, пока Армения и Азербайджан не были приняты в Совет Европы. Эти критерии должны были рассматриваться в порядке консенсуса в течение короткого периода времени носили временный характер. Они не были приняты на пленарном заседании ПАСЕ и не были универсальными критериями, которые могли бы применяться ко всем государствам-членам для идентификации политических заключенных.
Одним из моментов, привлекших внимание в докладе независимых экспертов Совета Европы, было также то, что задача доказательства возлагалась на государство-ответчика, в котором предполагалось существование политических заключенных. В Пункте 46 доклада эксперты отмечали, что если «государство-ответчик», в котором предполагается существование политических заключенных, не сможет доказать арест этих лиц с соблюдением прав, гарантированных Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, то эти лица должны быть признаны политическими заключенными. Однако основополагающим принципом права является то, что задача доказательства ложится на заявителя, а не на ответчика. Подход независимых экспертов явным образом противоречит этому принципу.
Еще об одном моменте в докладе независимых экспертов Совета Европы, привлекающем внимание. В докладе в качестве условия, при котором люди, совершившие преступления, могут считаться «политическими заключенными», приводится их осуждение с нарушением одной из норм, определенных Европейской конвенцией по правам человека и Протоколами к ней. Это условие указано в Пункте 54 в качестве одного из критериев. В связи с этим, как было отмечено выше, нет соответствующей статьи ни в Конвенции, ни в Протоколах к ней, ни в каком-либо документе Совета Европы. Также Европейский суд по правам человека в своих решениях, носящих прецедентный характер для всех государств-членов, не называет лиц, осужденных с наличием подобных нарушений, «политическими заключенными». Это, считаю, связано с неопределенностью правовой природы данного понятия, и еще раз свидетельствует об отсутствии какого-либо правового механизма оценки Советом Европы в качестве «политических заключенных» тех или иных осужденных лиц. И в этом случае возникает логический вопрос: «Какая структура или кто в рамках Совета Европы имеет полномочия по принятию решения считать «политическими заключенными» лиц, осужденных с нарушением одной из норм Европейской конвенции по правам человека или Протоколов к ней?» Это не простой вопрос. Так, лица, находящиеся под арестом в государствах-членах, были осуждены на основании решений национальных судов. Согласно национальному законодательству, сторона, недовольная решением судов, или чьи права были нарушены, обратившись в суды высшей инстанции, может добиться восстановления своих нарушенных прав. Если это невозможно, то, с соблюдением соответствующих процедурных правил, может быть предпринято обращение в Европейский суд по правам человека. Значит, принятие решения о нарушении или не нарушении какого-либо положения Европейской конвенции по правам человека или Протоколов к ней на уровне национальной судебно-правовой системы относится к исключительной юрисдикции Европейского суда. Однако, согласно логике группы независимых экспертов Совета Европы, данным полномочием наделялся докладчик, назначенный по той или иной стране. А это, в свою очередь, грубо противоречит принципу Верховенства права, отраженному в Статье 3 Устава Совета Европы.