Изучение градостроительства Кавказской Албании теснейшим образом связано с исследованием истории этого государства, возникшего в раннеэллинистическую эпоху и охватывающего в лучшие поры своего существования значительную часть территории современного Советского Азербайджана, Южный Дагестан и возможно, Алазанскую долину Грузинской ССР. Поэтому все ученые, занимавшиеся исследованием истории Албании, определенное внимание уделяли и ее городам, которые были упомянуты еще в античных (Плиний Старший, Клавдий Птоломей), а позднее в армянских, арабских и других источниках.

История Албании и ее городов привлекала внимание исследователей, особенно русских, еще в первой половине XIX в. Это, главным образом, было связано с присоединением Азербайджана к России в 1813 и 1828 гг., событием, сыгравшим в последствии большую роль в социально-экономической и культурной жизни населения этого края.

После присоединения Закавказья к России русские исследователи стали интересоваться историей, культурой и этнографией народов Кавказа, историей государств, возникших в глубокой древности в этом регионе, к числу которых относится и Албания.

Долгое время единственным источником для изучения античного периода истории Албании были письменные свидетельства древних авторов, в частности греческих и римских. Однако в сочинениях древних авторов отдельные стороны жизни населения Албании, вопросы социально-экономической и политической истории страны, ее границ, городов и т. д. либо просто затронуты, либо освещены неравномерно.

Сознавая эти недостатки древних источников, исследователи, поскольку в своем распоряжении не имели археологических материалов, при установлении местонахождения того или иного пункта, упоминаемого в источниках, привлекали топонимические данные.

В 1835 г. вышла статья Ф.Крузе, где говорится о южнокавказских областях, в частности и об Албании [254, с. 423-439]. Ф.Крузе пишет, что эта плодородная и богатая страна неоднократно подвергалась разрушению иноземными захватчиками. Большой интерес представляет карта, составленная Ф.Крузе и приложенная к статье. Судя по карте автор р. Соану отождествляет с Самуром и считает северной границей Албании, а южной границей этой страны – р. Куру. На этой карте расположены также все населенные пункты, упоминаемые Птолемеем. Почти все они помещены в бассейнах рек, что закономерно для всех периодов. Однако, ни отождествление гидронимов, ни локализацию городов и других значительных населенных пунктов, о которых сообщал Птолемей и которые размещены на этой карте, нельзя считать установленными.

Очень интересная статья об Албании была опубликована в первом томе «Энциклопедического лексикона», который начал выходить в Петербурге в 1835 г. Статья эта называется «Албания азиатская, древняя» [439, с. 415]. Автор, как справедливо отметила К.В.Тревер, обнаруживает большую для своего времени осведомленность и высказывает ряд таких соображений, как указание на северные и южные пределы Албании, указание на территорию, занимаемую каспиями и местонахождение Кабалы [403, с. 26]. Автор данной статьи указывает, что Албания охватывала часть современного Дагестана и всю Ширванскую область до Аракса. Любопытно, что в статье обращено внимание и на этимологию слова «Албания». Там говорится, что хотя слово «Албания» внешне похоже на латинское, «однако же, оно принадлежит к коренным именам этого края» [439, с. 415]. Автор статьи, в частности, затрагивает города Албании и пишет, что Кабала, находится на том же месте и называется так же, как и в древности.

В деле изучения древней истории Азербайджана особенно следует отметить большую заслугу выдающегося азербайджанского историка Абас-Кули ага Бакиханова (1794-1846), который в своей книге «Гюлистан-Ирам» осветил историю Азербайджана с древнейших времен до 1813 г. [84].

При написании данной работы А.Бакиханов широко привлекал античные и восточные источники, а также топонимические данные. Определенное место в его труде уделено истории Албании. Автор говорит о значении названия «Албания», о территории этого государства, об албанских племенах, о борьбе албан с иноземными завоевателями и т.д.

Для нас особый интерес представляют высказывания А.Бакиханова относительно городов Албании, упоминаемых античными авторами. По мнению А.Бакиханова, гор. Албану можно принять за Дербент, а гидроним Албанус он отождествляет с Самуром [84, с. 10], «Шемахи должно быть Камахи, а Кабала то же самое Кабала, о которых упоминает Птолемей. Город Нуху, по местности, можно почесть за город Нихия или Нагия» [84, с. 11].

В 1846 г. в «Журнале Министерства народного просвещения» печаталась статья А.Яновского, которая тоже была посвящена Албании [453, с. 97-203]. Написанию этой статьи предшествовала поездка автора в 1829 г. по территории исторической Кавказской Албании, во время которой он на основе своих наблюдений, а также сопоставлений сведений, имеющихся в нарративных источниках, делает некоторые выводы по истории Албании. Причем главное свое внимание он уделяет отождествлению имеющихся в источниках географических названий с названиями городов и селений, существовавших во время его поездки. Относительно территории Албании А.Яновский пишет: «Можно с достоверностью определить положение древней Кавказской Албании на Алазанской долине и провинций Шеки, Ширван и Апшерон по речке, которая по созвучию и по местности вполне соответствует Соане, протекая и впадая в море близ Бешбармака, юго-восточной оконечности Кавказских гор» [453, с. 97]. Таким образом, по А.Яновскому, не только Южный Дагестан, но и современные северо-восточные районы Азербайджана не входили в состав Албании, что, конечно, неверно.

Однако он прав, когда говорит, что границы этого государства временами менялись, и в античное время они были иными, чем в средневековье.

А.Яновский старается локализовать все упоминаемые Птолемеем 29 городов и селений главным образом по созвучию топонимических данных его времени. Естественно, со многими положениями А.Яновского относительно местонахождения этих населенных пунктов согласиться невозможно, ибо он все эти населенные пункты помещает в пределах ошибочно установленных им границ Албании.

Относительно четырех рек, впадающих в Каспийское море севернее Куры, он говорит, что они являются притоками р. Куры. Реку Касиос он отождествляет с р. Турианом, рядом с которой помещает Кабалу.

Очень интересными являются этнографические наблюдения А.Яновского и выводы его, сделанные на основе этих наблюдений, относительно строительной техники в древней Албании. А.Яновский писал, что когда в 1829 г. он познакомился с областью Шеки, там многие дома, даже мечеть, были камышевыми. Только богачи жили в домах, построенных из сырцового кирпича. Он полагал, что и в древности в Албании дома были такими, тем более что об изобилии камыша в этой стране говорит и Моисей Хоренский [453, с. 119].

Немалый интерес для нашей темы представляет статья акад. Б.Дорна «Древняя Албания по Птолемею», изданная в 1875 г. Б.Дорн в 1860-1861 гг. побывал на Кавказе и при этом его, главным образом, интересовали походы русских на Кавказ, чему в основном была посвящена его большая работа [166]. Но при этом он, как ученый, не мог не интересоваться и более древним периодом истории этого края. Б.Дорн ознакомился с древними источниками по истории Албании и исследованиями своих предшественников как отечественных, так и зарубежных. В своем труде Б.Дорн старается отождествить упоминаемые Птолемеем названия рек, городов и других поселений, приводя точки зрения всех своих предшественников относительно этих вопросов.

Б.Дорн, касаясь сообщения Птолемея о северных границах Албании, Кераунские горы (Κεραύνια öρͻ) по созвучию сравнивает с Каранайскими (Коронайскими) горами в северном Дагестане, близ Темир-хан-Шуры, до которой древняя Албания, вероятно, простиралась при наибольшем своем протяжении [166, с. 324, сн. 1]. Он пишет, что Албания «обнимала земли Шекинской, Ширванской с частью Дагестана вверх до Дербента», а также Каспиану, ибо о вхождении Каспианы в состав Албании упоминает Страбон [166, с. 324].

Говоря о сведениях арабских источников относительно основания гор. Кабалы сасанидским шахинщахом Кобадом (491-530) А.Дорн писал, что этот город, по всей вероятности, существовал во времена Плиния и Птолемея, и могло случиться, что на месте исчезнувшего города Кобад построил город с сохранением его первоначального названия [166, с. 328-329]

В данной своей работе А.Дорн, приводя названия рек и населенных пунктов, отмеченных Птолемеем, допускает, что Соана могла быть Тереком, так как, если это пограничная с Сарматией река, ее надо искать севернее Дербента. Албана должна была находиться около Дербента, р. Албанус – это Самур, ибо и в «Книге большого чертежа» Самур называется Албаном [166, с. 339-342]. Автор как будто соглашается с мнением тех исследователей, которые Мамахию (Μαмεχία) или Камахию (Кαмεχία) отождествляют с Шемахой [166, с. 343]. Он соглашается также с мнением исследователей, отождествляющих Кабалу с городищем у современного с. Чухур – Кабала [166, с. 345]. Наконец, он весьма резонно заявил: «Из всего сказанного видно, что о положении вышеприведенных местностей можно будет судить с некоторой достоверностью лишь тогда, когда правильно будут определены упоминаемые древние реки, которые, без сомнения, сохранились до сего времени, когда местности давным давно исчезли и, по-видимому, достоверна только одна Кабала» [166, с. 348].

В конце 1924 г. известный востоковед акад. В.В.Бартольд прочитал курс лекций по истории Азербайджана в Азербайджанском государственном университете, где затронул и вопросы истории древней Албании [85, с. 653]. В своих лекциях он отмечал несоответствия, имевшие место в сочинениях античных авторов. В.В.Бартольд говорил, что судя по письменным источникам, во время похода римлян под предводительством Помпея в 60-х годах I в. до н. э. в Албании городов как будто не было, но потом, чуть позже упоминался ряд городов. Здесь, хотя В.В.Бартольд ясно не говорит о существовании в то время в Албании городов, но из его слов вытекает, что эти города должны были существовать и во время похода Помпея, так как не могло же возникнуть столько городов, которые упоминал Птолемей, за короткое время после этого похода [85, с. 666].

Немалый интерес для изучения городов Албании представляют статьи А.Е.Крымского. Одну из своих двух статей об Албании он посвятил главным образом Кабале [258, с. 289 -305], где говорит и о границах Албании. Он указывал, что в данное время «трудновато указать с безусловной точностью даже само местонахождение Кабалы» [258, с. 292]. Основываясь исключительно на письменных источниках, он полагал, что Кабала находилась западнее Шемахи, восточнее Нухи (Шеки). Очень интересно мнение автора относительно отсутствия сведений о Кабале у Страбона. А.Е.Крымский предполагал, что это связано с тем, что списки Страбона до нас дошли неполностью. Затем автор на основе античных, армянских, арабских, грузинских и персидских источников прослеживает историю этого города до конца XIV в. Он писал, что поскольку Плиний упоминал «Саваlаса» и называл ее «oppidum», в Кабале, по-видимому, существовали укрепления. Он также допускал, что Кабала во время Плиния Старшего (I в.н.э.) была столичным городом. Перестала же Кабала быть столицей после прекращения албано-аршакидской династии в V в. (Ваче II) при персидском шахе Фирузе (459-484 гг.) в 464 г. [258, с. 302]. А.Е.Крымский писал, что Кабала и после этих событий до конца XIV в. была одним из важных городов Азербайджана. Он проследил историю города до нашествия Тимура.

Другая статья А.Е.Крымского была посвящена истории Шеки [259, с. 369-384], которая прослеживается им до XV в. На основе сведений Страбона о святилище Луны он допускает, что это святилище было крупным, многолюдным жреческим городом. А.Е.Крымский в то же время полагает, что упомянутый Страбоном храмовый город – это Шеки. Он отождествляет его с Оссикой (Őċċιкα)Птолемея.

Значительный интерес для вас представляет статья С.В.Юшкова, опубликованная в 1937 г., где он особое внимание уделил границам древней Албании [442, с. 129-148]. Вначале он подробно говорит о существующих различных мнениях как отечественных, так и зарубежных исследователей относительно границ древней Албании. Затем, критически осмысливая эти мнения, он на основе нарративных и письменных источников старается выяснить данный вопрос. Следует отметить, что С.В.Юшков в данной статье затронул очень актуальный вопрос историографии Албании, ибо понимал, что точное установление границ Албании, особенно северных, позволяет сделать выводы первостепенной важности относительно многих вопросов истории этой страны, в частности локализации ее городов.

Автор, широко привлекая сведения, имеющиеся в сочинениях Страбона, Плиния Старшего и Птолемея, пытался локализовать гидронимы и города древней Албании. С.В.Юшков р. Касий (Кάċιος) древних источников отождествляет с р. Сулак, при этом он пишет, что данная река называется Сулаком только в нижнем течении, а в горах даргинцы и лаки называют ее древним именем Кас. Реку Соану автор отождествляет с Тереком. Итак, автор считает, что северная граница Албании доходила до р. Терек [442, с. 136]. Исходя из этого предположения, центром всей страны он считает территорию по р. Албане, которую отождествляет с Самуром и говорит, что название этой реки лежит в основе имени этой страны. Относительно гор. Кабалы он пишет, что Хабала Птолемея – это Кабала Плиния и располагает этот город между реками Кас – Сулак и Албан -Самур, т. е. в современном Дагестане [442, с. 136]. В заключении С.В.Юшков с «твердым убеждением» заверяет, что «территория современного Дагестана целиком входила в состав Албании» [442, с. 148].

В свете изучения нашей темы интересна статья С.А.Ковалевского, который старается интерпретировать карту Птолемея в свете исторической географии Прикаспия [237, с. 31-48]. Он излагает свою точку зрения относительно гидронимов и названий городов Албании, помещенных древними авторами в прибрежной зоне Каспийского моря. Следует отметить, что в отличие от своих предшественников С.А.Ковалевский к этим вопросам подходит несколько иначе.

Он справедливо указывает, что атлас Птолемея многократно переписывался после автора и в него были внесены добавления, уточнены или искажены переписчиками некоторые географические названия. Так, например, С.А.Ковалевский, привлекая сведения поздних источников, подробно останавливается на Гелде (Гελδα) Птолемея. Он отмечает, что древние армянские и албанские источники район Дербент называют Чела, Чога, Джора. Страбон считал, что в этом районе жили племена гелов и легов. Автор гелов Страбона связывает с «гелонами», которых Геродот помещает к востоку от Скифии. О легах, проживавших в приморской части Албании, имеются сведения у Плутарха. Позднее арабы (Ибн-ал-Факих) в этом районе помещают те же народы-гелан (гелон) и лакз. С.А.Ковалевский приводит также отношение к этому вопросу немецкого ориенталиста Маркварта, который считает, что в данном случае имеется в виду не Гелан (Гилан) на южном берегу Каспийского моря, а маленькая страна у великой Кавказской стены у Дербента. Таким образом, С.А.Ковалевский гор. Гелду локализирует у Дербента и считает, что этот город был столицей гелов. Он отождествляет реки Кас с Самуром, а Албану с Сумгаитом и предполагает, что гор. Албана находился между двумя этими реками, приблизительно у Бешбармакского утеса. Тут значительный интерес представляет мнение автора относительно колебания уровня Каспийского моря. Он допускает, что некоторые города, упоминаемые античными авторами, расположенные в прибрежной зоне, были поглощены морем, как, например, гор. Албана у Бешбармака.

Следует, однако, отметить, что специальная археологическая экспедиция, организованная. Музеем истории Азербайджана, проводившая подводные археологические изыскания в течение ряда лет на этом побережье Каспийского моря, никаких следов затопленных городов не обнаружила (Этим сведением я обязан начальнику данной экспедиции В. А. Квачидзе).

Значительным вкладом в дело изучения истории Албании и ее городов, несомненно, является большая монографическая работа К.В.Тревер [403]. К.В.Тревер, в отличие от вышеупомянутых авторов, при написании данной книги широко привлекла не только нарративные письменные источники, но и имеющиеся тогда археологические материалы, что позволило ей более полно осветить историю Албании начиная с конца IV в. до н. э. до VII в. н. э. включительно.

Значительная часть данной книги посвящена истории Албании интересующего нас периода. К сожалению, малочисленность археологических материалов не позволила автору полнее осветить вопросы, связанные с городами Албании античного периода, в связи с чем она посвятила им буквально несколько страниц своей книги [403, с. 137-144]. Причем здесь говорится лишь о городах Албании I-III вв. н. э., но даже в этом небольшом разделе К.В.Тревер сумела в сжатом виде охарактеризовать состояние изучения античных городов Албании. В начале она упоминает сведения Плиния Старшего и Птолемея, а затем говорит об интерпретации этих сведений различными исследователями. Автор отмечает, что исследователи в основном пытались на основе созвучия современных топонимов локализовать тот или иной город, упоминаемый Птолемеем. Но, как справедливо считает К.В.Тревер, по топонимическому созвучию можно локализовать эти города лишь тогда, когда имеются и другие основания, ибо города за два тысячилетия могли изменить свои названия. Это затрудняется еще и тем, что вследствие особенностей греческого алфавита могли неправильно передать местное звучание этих городов. Исходя из этого она полагает, что с помощью современной топонимики вряд ли можно сделать убедительные выводы относительно локализации городов Албании, упомянутых Птолемеем.

Автор думает, что некоторые из этих городов под влиянием природных факторов могли бесследно исчезнуть. Со ссылкой на З.И.Никольского [445, с. 168], в свою очередь ссылавшегося на В.Р.Волобуева [110], автор допускает, что в этом деле могло сыграть определенную роль засоление долин Куры и Аракса. По словам автора, могли бесследно исчезнуть и города, построенные из сырцовых кирпичей.

К.В.Тревер более подробно останавливается на городах, перечисленных Птолемеем на морском побережье Албании. Здесь она особое внимание уделяет определению птолемеевских гидронимов и считает, что р. Соана, являющаяся северной пограничной рекой, могла быть Самуром, а остальные перечисленные Птолемеем на этой территории реки могут быть Пирсагатом, Сумгаитом и еще одна река севернее Самура.

Критикуя А.Яновского, полагавшего, что упоминаемые Птолемеем прибрежные города на самом деле находились на Куре, К.В.Тревер справедливо считает, что Птолемей не мог допустить такую ошибку, эти города действительно находились на берегу Каспия или неподалеку от него.

Далее она перечисляет все города (Пόλις) и деревни (Κŵмαι), упоминаемые Птолемеем, и обращает особое внимание на упоминание Страбоном двух городов в стране утиев-албан. Это – Айниана и Анариака. Поскольку в письменных источниках о внутренней жизни городов Албании сведений нет и археологические материалы из этих городов тогда почти не были известны, автор не мог уделить внимание освещению их экономической жизни.

Для изучения античных городов Албании немалый интерес представляет статья 3.И.Ямпольского, в которой он на основе письменных источников сопоставляет гор. Юнан средневековых арабских источников с Айнианой (Аίνιάνα) Страбона [450, с. 366-369]. Автор, вопреки мнению некоторых других исследователей, утверждает, что этот город существовал и находился в Карабахской низменности в области Ути (Оύϯία). На основе сведений Страбона 3.И.Ямпольский считает, что в этом городе жили греческие переселенцы, а так как греки на Востоке назывались юнанами, то и город позднее стали называть Юнаном. Здесь следует отметить, что доводы автора звучат убедительно, хотя местонахождение этого города еще нельзя считать археологически установленным. И.Алиев считает, что гор. Айниана принадлежал небольшому албанскому народу айнийцам (Āινιάνοι), продвинувшимся вместе с гелами, утиями с юга из Атропатены [34, с. 66].

Города Албании античного времени были затронуты и в других исследованиях по истории и археологии Азербайджана. В частности, городам Албании этого периода и их археологическому изучению посвящен ряд статей автора настоящей работы.

***

Как было выше указано, в античных письменных источниках города Албании были лишь упомянуты. Для их исследования особое значение имеют археологические раскопки. Из городов Албании, упоминаемых в древних письменных источниках, исследователи больше внимания уделили Кабале. Основной причиной этого внимания является упоминание Кабалы Плинием Старшим в I в. н. э. в качестве главного города Албании.

Еще в 1829 г. А.Яновский производил какие-то разведочные работы в развалинах города Кабалы и установил, что с. Чухур-Кабала находится около древней крепости [453, с. 171]. В 1903г. было опубликовано описание развалин Кабалы, составленное местным жителем Р.Эфендиевым [440, с.1-9]. В 1915 г. развалины Кабалы осмотрел Е.А.Лалаян, но он не производил на городище никаких раскопок [270, с. 41-43]. Первые настоящие разведочные археологические раскопки в Кабале были произведены лишь в 1926 г. под руководством Д.Шарифова с участием И.М.Джафарзаде, К.А.Клементиевой и Р.Эфендиева. На территории южной части городища (Гяур каласы) было заложено восемь разведочных шурфов и сделана глазомерная съемка городища. Результаты проведенных тогда работ были опубликованы Д.Шарифовым в 1927 г. [431, с. 174-185]. В этой статье представлены предварительный план южной части городища с указанием мест заложенных шурфов, а также фотографии находок, обнаруженных на территории городища и в шурфах. В статье хорошо описаны также южные оборонительные сооружения, представлены сведения, собранные у местных старожилов, которые сообщили, что они еще помнят бойницы стен и башни, а также кирпичную арку над воротами [431, с. 176].

Д.Шарифов в данной статье отмечал: «Благодаря обвалам обнаружились нижние культурные слои. Последние могут служить подтверждением нашего предположения, что именно здесь надо искать Кабалу арабских и персидских историков, Кабалу Страбона и Кабалаку Плиния [431, с. 183]. Однако следует заметить, что Страбон не упоминал о Кабале. Она была упомянута Плинием Старшим (I в.н.э.) и Клавдием Птолемеем (II в.н.э.). К тому же, среди добытых в 1926 г. материалов, судя по их описаниям и фотографиям, нет ни одного предмета, который можно было бы датировать I-II вв. н.э.

Небольшое сообщение о Кабале было опубликовано в 1927 г. П.Эфендиевым, заведующим школой в с. Чухур-Кабала [40, с. 73-74]. Оно было посвящено устным преданиям о крепости, ее укреплениях и взятии неверными (гяурами).

После разведочных работ Д.Шарифова в 1926 г. в Кабале более значительные работы были проведены в 1944-1945 гг. под руководством С.М.Казиева. Раскопы были заложены на обеих частях городища, исследованы оборонительные сооружения [205, с. 71-73; 214, с. 102-103; 436, с. 90-94].

Раскопки на южной части городища опять выявили средневековые слои. Более интересные результаты дали раскопки, проведенные на северной части городища – в Сельбире. Здесь было раскопано грунтовое погребение с довольно богатым погребальным инвентарем. В погребении со скорченным костяком были обнаружены глиняные сосуды, многочисленные бусы, стеклянные бальзамарии, золотые серьги, серебряные перстни (на стеклянной вставке одного из них изображена культовая сценка), а также монета парфянского царя Готарса (40/41-51 гг. н. э.). Весь комплекс погребального инвентаря позволяет отнести погребение к середине или третьей четверти I в. н. э.

Планомерные раскопки в Кабале были начаты в 1959 г. под руководством С.М.Казиева. В первые годы раскопки были проведены на территории средневекового городища [результатам этих работ был посвящен ряд статей сотрудников экспедиции. См.: 214, с. 75-106; 197, с. 54-74, а также МКА, т. V]. Думалось, что Кабала с самого начала в античную эпоху находилась здесь же и, вероятно, слои античной эпохи были погребены под верхними слоями, относящимися к средневековью. Однако археологические раскопки, проведенные на обеих частях городища (в Сельбире и Гяур каласы), не дали в этом отношении положительных результатов. В первые годы лишь в Сельбире были обнаружены несколько погребений раннего средневековья и отдельные глиняные сосуды античного периода. Эти находки свидетельствовали о наличии здесь незначительного слоя античного времени, возникшего не ранее середины I в. н. э. Но этот слой был сильно разрушен в результате интенсивного строительства в средневековье.

Таким образом, проведенные на различных участках Сельбира и Калы раскопки не выявили более древних и мощных слоев античности, свидетельствующих о существовании здесь крупного населенного пункта городского типа античного времени. Археологические раскопки показали, что город первоначально находился не здесь, а где-то поблизости. О существовании более древнего городища поблизости сомнений быть не могло, так как сравнительно недалеко от средневекового городища, в двух различных местах, были обнаружены два крупных клада монет. Оба клада обнаружены случайно при земляных работах, проводимых местными жителями. Первый клад был выявлен в 1964 г. при вспашке земли трактором к юго-западу от с. Чухур-Кабала. Клад состоит из драхм сасанидского царя Варахрана II (274-297 гг.) и нескольких римских и парфянских монет I-II вв. н. э. [367].

Второй, более значительный клад монет был обнаружен в 1966 г. приблизительно в 2-3 км к юго-востоку от средневекового городища Кабала, на правом берегу р. Карачай, недалеко от современного с. Дизахлы. Часть монет, как первого, так и второго кладов разошлась по рукам. На месте находки клада сотрудниками экспедиции удалось собрать около 700 серебряных монет (В этой статье опубликованы 593 монеты, остальные найдены после их публикации) [83, с. 16-32]. К тому же, если первый клад был зарыт в последней четверти III в. н. э., то время зарытия второго клада относится к тридцатым или двадцатым годам II в. до н.э. Эти клады еще раз доказали, что в эллинистическую эпоху поблизости должен был находиться большой центр с развитым денежным обращением. Таким центром в этом регионе могла быть только Кабала, о которой имелись сведения в письменных источниках I-II вв. н. э.

Еще в 1959 г. при земляных работах в 2-х км к юго-востоку от средневекового городища местные жители, выравнивая небольшие холмы, обнаружили крупные кровельные черепицы и каменные базы колонн. Эта местность с юга ограничена большим земляным валом длиною более 1 км. Существование этого вала было известно и раньше, но назначение его тогда не было известно. Думалось, что вал в древности ограждал реку с целью обороны Кабалы [215, с. 19]. В том же году нами под руководством С.М.Казиева была осмотрена эта местность, и С.М.Казиев затем произвел там небольшие разведочные раскопки. Тогда сложилось такое мнение, что Сельбир и Гяуркала были цитаделью, а данный участок – торговой частью гор. Кабала, где имелись также храмы [215, с. 19]. С.М.Казиев установил, что упомянутый вал является оборонительным сооружением. Там, где были обнаружены черепицы и базы колонн, по мнению С.М.Казиева, располагался храм, который был разрушен в VII в. [215, с. 19]. Он на основе сравнительных материалов указанные находки датировал IV-VIII вв. н. э.

Таким образом, еще не было ясно, на каком участке находился город в античную эпоху. Надо было провести основательные раскопки на участке, где были обнаружены вышеупомянутые строительные остатки. Лишь в 1967 г. там были начаты планомерные раскопки, которые продолжаются и ныне. Богатый археологический материал, выявленный в результате этих раскопок, позволяет установить, что гор. Кабала в эллинистическую эпоху и на рубеже нашей эры находился на данном участке. При раскопках удалось выяснить, что строительные остатки охватывают три периода с конца IV в. или начала III в. до н. э. до конца I в. н. э. [218, с. 317-319; 219, с. 398-399; 220, 376-377;223, с. 394; 221; 222, с. 190-200; 73, с. 485; 74, с. 23-24; 75, с. 14-16; 77, с. 48-59; 79, с. 217-227; 64, с. 498 и др.]. Причем слои этой эпохи лежат на слое эпохи ранней бронзы. В слоях античного времени были обнаружены строительные материалы, остатки различных сооружений, многочисленные местные и привозные изделия, монеты, глиняные буллы с оттисками печатей и т. д. Удалось установить, что в Кабале в античное время были довольно крупные здания, стены которых были сооружены из камней (булыжник, тесаный камень), сырцовых и отчасти обожженных кирпичей. Для покрытия крыш многих зданий широко применялись кровельные черепицы.

Городище находится в междуречье Карачая и Гочаланчая. Город, охватывающий около 100 га площади, как выяснилось при исследованиях, хорошо был укреплен оборонительными сооружениями. Довольно хорошо сохранился лишь южный оборонительный вал длиною более 1 км. Современная ширина данного вала у основания более 15 м, а высота его в некоторых местах более 3 м. Первоначально ширина вала у основания была 8 м, а выше – 6 м. Снаружи вала имеется ров, первоначальная ширина и глубина которого еще не установлены. Город, кроме искусственных оборонительных сооружений, имел ещё естественные ограждения – с запада обрывистый берег Карачая, с востока – овраг, по которому ныне течет вода, употребляемая для полива полей. При надобности легко можно было перекрывать воду, чтобы овраг стал непроходимым.

Вблизи городища, к юго-востоку от него, выявлено более 10 погребений с довольно богатым инвентарем. Однако пока по изучению могильника проведены лишь незначительные работы.

На основе проведенных раскопок и разведок установлено, что город на данном участке возник в конце IV в. до н. э., просуществовал приблизительно до конца I или начала II вв. н. э. Примерно в это время он подвергся сильному разрушению, перестал существовать на данном участке и переместился на другое место, вероятнее всего в Сельбир и Кала, где в последнее время и выявлены материалы позднеантичного периода. При раскопках на античном городище выявлены следы сильного пожара, причины которого не ясны. Быть может, оно связано с нашествием сармато-алан [75, с. 16].

Дальнейшие раскопки античных памятников Кабалы, несомненно, приведут к важнейшим открытиям не только относительно истории города, но и государства Албании.

Довольно богатый археологический материал для изучения античных городов Албании был выявлен при обширных археологических раскопках в Мингечауре, который, по всей вероятности, являлся одним из значительных населенных пунктов Албании в античную и раннесредневековую эпоху.

Археологические памятники Мингечаура привлекали внимание исследователей еще в XIX в. Так, например, в 1873 г. при открытии Общества любителей археологии Кавказа его председатель А.Берже дал сообщение о памятниках старины в Мингечауре [207, с. 72].

В 1935-1939 гг. в Мингечауре производил незначительные археологические раскопки Е.А.Пахомов, во время чего он открыл несколько кувшинных погребений [207, с. 72].

Более основательные археологические изыскания в Мингечауре были начаты под руководством С.М.Казиева в 1941 г. Однако эти работы скоро были приостановлены в связи с начавшейся Великой Отечественной войной. В 1941 г. экспедиция, где кроме ее руководителя С.М.Казиева, участвовали Е.А.Пахомов и Н.В.Минкевич, исследовала главным образом погребальные памятники [207, с. 71-86; 304, с. 87-103].

Планомерные археологические работы в Мингечауре начались в 1946 г. в связи со строительством крупнейшей гидроэлектростанции в Закавказье. Экспедиция под руководством С.М.Казиева вела в Мингечауре стационарные раскопки до 1953 г. включительно. В этой экспедиции, являющейся своеобразной школой полевой археологии в Азербайджане, участвовали почти все археологи, работавшие тогда в республике. Здесь, кроме С.М.Казиева, особо следует отметить большие заслуги Р.М.Ваидова, Г.М.Асланова и Г.И.Ионе, которые участвовали в экспедиции от начала ее организации до окончания полевых работ в 1953 г. , находясь в поле произвели раскопки и руководили всеми основными работами экспедиции. Добытые в Мингечауре многотысячные археологические находки охватывают большой промежуток времени с эпохи ранней бронзы вплоть до позднего средневековья. Эти материалы пока частично нашли свое отражение в статьях, опубликованных в местных и центральных изданиях, а также монографических работах сотрудников экспедиции и других ученых.

Мингечаурские материалы являются важным источником для решения ряда кардинальных вопросов истории древнего Азербайджана и всего Закавказья.

При работах в Мингечауре выявлено несколько поселений и некрополей, которые исследованы в различной степени. Для нас особый интерес представляет поселение городского типа, занимающее довольно значительную площадь на правом берегу р. Куры [207, с.9-49; 60, с. 10-13]. Длина этого поселения 1100, ширина 350-400 м. Это городище у местного населения получило название «Шехер бурну», а лежащая вокруг местность называется Самухом. Городище с востока, севера и юга охвачено крутыми склонами г. Казанлыдаг и ее отрогов, а с запада естественной границей городища является обрывистый берег р. Куры. Таким образом, город в древности имел естественные укрепления. Он был доступным лишь с юга, где расположен невысокий отрог горы.

В результате раскопок на данном городище были выявлены три слоя, которые охватывают большой исторический период с эпохи ранней бронзы до начала нашей эры. Самый верхний слой датируется VIII-I вв. до н. э. При раскопках разграничить прослойки данного слоя археологам не удалось, что, вероятно, объясняется недостаточностью проведенных работ. В слое в большом количестве были обнаружены фрагменты различных по форме и назначению глиняных сосудов, кости рыб и домашних животных. К югу и юго-востоку от городища выявлен большой могильник, охватывающий площадь около 50 га. Погребальные памятники этого некрополя по времени соответствуют слоям поселения. Ко времени верхнего слоя поселения относятся три типа погребений:

1. Грунтовые погребения с вытянутыми костяками, датируемые VII-V вв. до н. э. по С.М.Казиеву [207, с. 29], или VIII-IV вв. до н. э. по Г.И.Ионе [186, с. 399-406; 190, с. 85]. Исследование памятников глиптики Мингечаура позволяет нам считать, что эти погребения действительно продолжали бытовать в IV в. до н. э.

2. Погребения со слабоскорченными костяками, которые датируются IV – II вв. до н. э.

3. Кувшинные погребения, датируемые исследователями Мингечаура последними веками до н.э.. – первыми веками н.э.. Однако эту датировку, вероятно, следует несколько уточнить, так как в Мингечауре обряд захоронения в кувшинах, надо думать, возник не позднее IV-III вв. до н. э. [70, с. 133].

Во всех этих погребениях были выявлены многочисленные предметы, состоящие из керамических изделий, оружия, предметов украшения, памятников глиптики и др. По материалам этих погребений довольно ясно прослеживается имущественная дифференциация среди населения Мингечаура.

Особый интерес представляют выявленные на территории некрополя и исследованные Г.И.Ионе гончарные обжигательные печи, многие из которых датируются III-I вв. до н. э. Эти двухъярусные, прямоугольные в плане печи с весьма сложной конструкцией топочной камеры расположены на определенной территории, вероятно, специально отведенной для них. Удалось исследовать 23 печи разной степени сохранности [188, с. 42-54; 189, с. 31-56; 191, с. 10-14].

Анализ добытых археологических материалов позволил допустить, что на правобережном городище № 1 продолжали жить и в начале нашей эры.

В Мингечауре очень много памятников было выявлено и на левом берегу. Тут выявлены и исследованы поселения, производственные очаги, а также разнотипные погребальные памятники. Из этих памятников к античному времени, главным образом, относятся различные по обрядам погребения – грунтовые, кувшинные, срубные, а также ряд катакомбных. Последние имеют некоторое различие в способе захоронения. В этих погребениях выявлено много местных и привозных материалов: так, например, различные керамические изделия, орудия труда, оружие, предметы украшения, стеклянные сосуды, монеты, предметы глиптики и многие другие, которые позволяют осветить социально-экономическую жизнь населения, его духовную культуру, торговые и культурные связи с сопредельными странами. Погребальные памятники Мингечаура и добытые в них материалы исследованы сравнительно хорошо [344, с. 46-52; 217, с. 201-210; 53, с. 245-249; 54, с. 63-72; 192, с. 54-62; 133, с. 73-90; 212; 56, с. 14-148; 315, с. 217-237 и др.].

Многочисленные материалы, выявленные в Мингечауре, позволяют установить, что здесь в античную эпоху находилось довольно значительное поселение городского типа, где высокого уровня достигли ремесло, торговля и денежное обращение. Причем Мингечаур превратился в город в самом начале эллинистической эпохи, чему, по-видимому, способствовало и его удобное для развития ремесла и торговли географическое положение. По мнению исследователей, здесь в древности, находилась одна из главных переправ через Куру [206, с. 71]. Как известно, еще А.Яновский приблизительно на этом месте локализовал гор. Самунис (Ʃαмοɤνίς), упоминаемый Птолемеем [453, с. 110]. Тогда А.Яновский эту локализацию делал лишь на основе созвучия древнего Самуниса с современным названием местности Самухом. Теперь же мингечаурские раскопки позволяют констатировать факт существования здесь в античную эпоху города. Таким образом, в настоящее время еще труднее удержаться от соблазна отождествить этот город с Самунисом Птолемея.

С.Т.Еремян сюда же относит раннесредневековый пункт Ахага portum, указанный на карте Певтингера [168, с. 89]. С мнением С.Т.Еремяна соглашается также исследователь раннесредневековых поселений Мингечаура Р.М.Ваидов [104, с. 15].

Исследования добытых в Мингечауре археологических материалов далеко не завершены. Причем, в настоящее время различные группы находок исследованы неравномерно. К сравнительно хорошо изученным материалам античного времени из Мингечаура относятся керамические обжигательные печи, погребальные памятники, монеты [345, с. 141-164] и памятники глиптики [66, с. 77-80; 70, с. 128-133; 59, с. 94 -102; 69, с. 6-9; 67]. Дальнейшее исследование выявленных в Мингечауре материалов, несомненно, поможет решению ряда вопросов истории Албании и ее городов.

Одно из хорошо изученных в археологическом отношении городищ античной эпохи расположено недалеко от современного гор. Шемахи, у с. Хыныслы. Здесь впервые археологические изыскания были проведены в 1939 г. Тогда Е.А.Пахомов, исследуя средневековую крепость Гюлистан, раскопал одно погребение у с. Хыныслы [343, с. 44-49]. В 1946 г. при вспашке территории городища трактором было выявлено большое каменное изваяние высотой 2,26 м. [451, с. 115-118]. В 1958 г., в связи с посадкой виноградника, значительная часть территории городища была подвергнута глубокой вспашке, где и был обнаружен клад серебряных монет античной эпохи. По сведениям местных жителей, первоначально были найдены два клада в глиняных сосудах, зарытых недалеко друг от друга. Монеты этих кладов разошлись по рукам и смешались [409, с. 32; 410, с. 208]. Часть монет этих кладов удалось собрать у местных жителей. Они были исследованы Е.А.Пахомовым. Эти клады, зарытые в середине I в. до н. э., состояли из привозных монет и местных подражаний монетам Александра Македонского [349, с. 107-110; 350. с. 74-76; 351, с. 921, № 2080].

С целью проведения планомерных археологических исследований на городище Хыныслы в 1958 г. Институтом истории АН Азербайджанской ССР под руководством Дж.А.Халилова была создана специальная археологическая экспедиция, которая вела там раскопки в течение 15-ти лет. В результате раскопок на городище Хыныслы было выявлено огромное количество разнообразных археологических материалов, которые лишь отчасти отражены в ряде статей руководителя экспедиции Дж.А.Халилова и его коллег [408; 409, с. 31-47; 410, с. 209-220; 411; 412, с. 78-90; 323, с. 113-125; 416; 417; 419, с. 17-19; 415а, с. 19-20; 33- 39].

Археологические раскопки показали, что толщина культурного напластования на городище достигает 4 м. Здесь, как и в Кабале, самый нижний горизонт культурного слоя относится ко времени ранней бронзы. Непосредственно на этом слое лежат слои, относящиеся к IV в. до н.э.-VII в. н.э. За время своего существования поселение несколько раз было разрушено и потом восстанавливалось, вследствие чего границы города неоднократно изменялись; не раз отдельные участки городища превращались в могильники, на которых затем вновь возродились городские сооружения.

При раскопках выяснилось, что погребальные ямы часто сильно разрушали строительные остатки. Поэтому строительные остатки прослежены на участках, не разрушенных погребениями. Удалось выяснить, что в IV-III вв. до н. э. поселение занимало сравнительно небольшую территорию, расположенную у подножия г. Пирдиреки, на месте нынешнего с. Хыныслы и к югу от него. К концу III в. до н. э. поселение, превратившись в город, заняло обширную территорию. Период II в. до н. э.-II в . н. э. является временем расцвета города и становления его одним из значительных культурно-экономических центров Албании. Слои этой эпохи насыщены археологическими находками. Выявлены остатки довольно значительных зданий, производственных сооружений, орудия труда, многочисленные бытовые изделия и т. д. Из строительных остатков особый интерес представляют различные по форме каменные базы колонн и обломки кровельных черепиц. В строительстве широко применялись сырцовый кирпич и булыжник.

В Шемахе раскопано также большое количество погребальных памятников, отличающихся друг от друга обрядами захоронений. К ним относятся грунтовые, ямные, кувшинные погребения и погребения в каменных ящиках. Находки в культурных слоях городища и в погребениях свидетельствуют о довольно высоком уровне развития ремесла, торговли и денежного обращения в Шемахе в античную эпоху. Поэтому Дж.А.Халилов это городище отождествляет с остатками города, упомянутого Клавдием Птолемеем под названием Кемахия, что вполне убедительно.

Сравнительно небольшие по объему археологические исследования были произведены на городище Тазакенд, расположенном в Мильской степи, в 7-8 км к юго-востоку от средневекового городища Оренкала. Первое описание городища дано И.П.Щеблыкиным [437, с. 254-259], который осмотрел городище в декабре 1936 г. Еще тогда территория его частично была застроена. Он отметил, что городище значительно возвышается над окружающей равниной и представляет собой в плане прямоугольник со сторонами 190×290 м. Оно было окружено рвом, который к тому времени в отдельных местах прослеживался с трудом. Во время обхода городища И.П.Щеблыкин обратил внимание на известняковую базу колонны. При опросе местных жителей, при которых началось строительство на территории городища, выяснилось, что база найдена во время рытья котлована для фундамента одного из жилых зданий. И.П.Щеблыкин тщательно описал эту базу колонны. Однако из-за отсутствия археологических раскопок он не мог датировать данный памятник.

Археологические работы разведочного характера на Тазакендском городище проведены в 1953-1957 гг. Оренкалинской экспедицией, организованной Институтом истории АН Азербайджанской ССР совместно с Институтом истории материальной культуры АН СССР под руководством известного археолога А.А.Иессена. Экспедиция, помимо стационарных раскопок по изучению Оренкалы, вела разведочные работы в Мильской степи, в результате чего был выявлен, зарегистрирован и частично исследован ряд памятников, одним из которых и было описанное выше Тазакендское городище, осмотренное И.П.Щеблыкиным еще в 1936 г. Результаты разведочных археологических исследований на этом городище были изложены и обобщены А. А.Иессеном [179, с. 27; 180, с. 128; 182, с. 102; 181, с. 46-47; 183, с. 32-34].

Экспедиция установила, что в Тазакенде имеются два прямоугольных холма. Один из них имеет площадь 165×270 м и возвышается над окружающей местностью на 3-4 м. Другой – менее значительный по площади, расположен в 700 м к востоку от первого. Площадь второго холма около 110×115 м. К этим холмам примыкает обширная площадь, где выявлены следы поселения и погребений.

На первом холме, помимо базы колонны, описанной К.П.Щеблыкиным, обнаружены еще две каменные базы колонн, на основе чего А.А.Иессен полагает, что здесь в древности было какое-то крупное здание культового и дворцового характера. В 1955 г. на этом холме случайно был обнаружен небольшой клад монет. По сведениям местных жителей, первоначально клад состоял из 12 монет, но экспедиции были доставлены четыре монеты, которые оказались серебряными денариями римского императора Октавиана Августа.

В 1957 г. на восточном углу большого холма Г.М.Ахмедов заложил разведочный шурф и установил, что толщина культурного слоя здесь достигает 3,5 м. Нижние горизонты дали керамику, характерную для первых веков н.э., а материалы, добытые из верхних горизонтов культурного слоя, напоминают материалы нижних слоев городища Оренкала. Во втором Тазакендском холме, имеющем ровную верхнюю площадку, никаких раскопочных работ не производилось.

На основе проведенных работ и собранных материалов А.А.Иессен предположил, что Тазакендское городище возникло в последних веках первого тысячелетия до н. э. и продолжало существовать до середины I тысячелетия н. э. К последнему периоду существования города были отнесены и упомянутые базы колонн.

Нет сомнения в том, что Тазакендский комплекс памятников является остатками довольно значительного городского центра античной эпохи в Мильской степи. А.А.Иессен отождествлял это городище с городом Пайтакараном, который был упомянут в армянских источниках в связи с событиями IV в. н. э.

Для изучения городов Албании античной эпохи значительный интерес представляет памятник Моллаисаклы, где в последние годы Ф.Л.Османов проводил небольшие раскопки и разведочные работы. Здесь выявлены строительные остатки, разнотипные погребальные памятники и многочисленные терракотовые статуэтки. Находки позволяют установить, что в античную эпоху Моллаисаклы было поселением городского типа.

Исходя из нарративных письменных источников, в Албании было много городов. Однако неравномерное изучение в археологическом отношении территории исторической Албании пока затрудняет их локализацию. Особенно слабо изучены археологические памятники, находящиеся в северо-восточной части Советского Азербайджана и в Южном Дагестане. Здесь Птолемей, идя с севера на юг вдоль Каспийского моря, в устьях втекающих в море рек помещает четыре города. Это реки Соана, Герра, Касий и Албана, соответственно в устьях которых помещены города Телайба (Тέλαιβα), Гелда (Гέλδα), Албана (Āλβάνα) и Гайтара (Гαιтάрα) [Ptol.,V, II, 1].

Все эти города расположены вдоль Каспийского моря между Курой и какой-то р. Соаной на севере. Однако, как было выше сказано, локализация этих гидронимов и топонимов пока представляет большую трудность. Во всяком случае, интерпретация сведений Птолемея и других авторов в этом отношении пока не привела к положительным результатам. И вряд ли только на основе письменных источников, причем часто запутанных, можно будет решить этот вопрос. Нет сомнения в том, что в этом важном для истории Азербайджана деле можно достигнуть успеха только путем тщательных археологических изысканий и привлечения всех других источников.

Северо-восточная часть территории Азербайджана пока мало исследована. В последние годы в связи с подготовкой Свода археологических памятников Азербайджана здесь ведутся разведочные археологические изыскания под руководством Дж.А.Халилова, приведшие уже к значительным результатам. Выяснены и частично изучены многочисленные разновременные и разнотипные памятники, которые еще недостаточно освещены в публикациях. Особый интерес для нашей темы представляет городище античного времени Джанахар, расположенное вблизи средневекового городища Шабран (Эти сведения были предоставлены мне Дж.А.Халиловым, ознакомившим меня с еще неопубликованными материалами руководимой им экспедиции). Можно допустить, что оно является остатками одного из четырех прибрежных городов Албании, упомянутых Птолемеем.

Сравнительно хорошо изучены приморские районы Дагестана, где ученые Дагестанской АССР вели археологические исследования. Но и там раскопки, произведенные на городищах албанской эпохи, очень часто носили либо разведочный характер, либо результаты этих раскопок еще полностью не опубликованы.

Одним из этих городищ является Белиджинское или Торпагкалинское городище в Дербентском районе. Оно расположено в 1 км к северу от железнодорожной станции Белиджи, в 30-40 м к западу от железнодорожного полотна. В 1924 г. городище было осмотрено и описано проф. А.С.Башкировым [86, с. 236]. В 1941 г. оно было исследовано М.И.Исаковым [193, с. 156-157].

Городище, имеющее квадратную форму, охватывает площадь более 100 га, укреплено земляным валом и рвом, где заметны следы четырех ворот. Высота вала 10-12 м, глубина рва 2-3 м. Ров, имеющий ширину 20-25 м, очевидно, заполнялся водой, поступавшей из р. Гюргенчай, на что указывают следы канала. Длина каждой стороны вала около 800 -850 м. Это внушительное по площади городище М.И.Исаковым датируется последними веками до н.э. -первыми веками нашей эры и отождествляется с руинами гор. Албана, упомянутого античными авторами [193, с. 157; 194, с. 204].

В 1953-1964 гг. археологической экспедицией ИИЯЛ Даг.ФАН СССР выявлено или заново исследовано более 10 средневековых городищ, среди которых упоминается и Торпахкала [239, с. 154-155; 240а, с. 181-231]. Однако неизвестно, какие работы были проведены тогда на этом городище. В.Т.Котович, как и ряд других исследователей, Торпах- калинское городище отождествляет с гор. Чога.

Вполне допустимо, что в античное время здесь находился один из албанских городов, упомянутых Птолемеем. Планомерные раскопки на этом чрезвычайно интересном городище дали бы много ценных материалов относительно истории Албании и ее градостроительства.

Большой интерес представляют раскопки, проведенные за последние годы в Дербенте под руководством А.А.Кудрявцева. В результате удалось установить, что там опорный пункт возник задолго до Сасанидов – еще в середине I тыс. до н. э. и продолжал существовать в албано-сарматское время [261, с. 27-65; 262, с. 31].

Дагестанскими археологами был выявлен и исследован ряд других городищ, из которых особенно следует отметить Урцек и Таргу.

Городище Урцек расположено недалеко от гор. Избербаша. В 1960-1964 гг. археологическая экспедиция ИИЯЛ Даг.ФАН СССР производила здесь значительные раскопочные работы и установила стратиграфию культурного напластования городища. В VII-IV вв. до н. э. на данном месте существовало крупное, земледельческое поселение. Экспедицией были выявлены относящиеся к этому периоду строительные остатки и грунтовые погребения. Значительные социально-экономические сдвиги в жизни поселения произошли в III-II вв. до н. э. – III в. н. э. В это время Урцекское поселение вырастает в город, где ясно прослеживается классовая структура общества. Укрепленная цитадель занимает вершину возвышенности, а по ее склонам расположены жилые, общественные и хозяйственные постройки. Город был укреплен оборонительной стеной. К этому периоду, по мнению исследователей, относятся также искусственные земледельческие террасы, огражденные стенами, а также склеповые захоронения некрополя. Город продолжал развиваться до своего разрушения в первой половине VIII в. [239, с. 155-156].

Городище Таргу или Даргу, занимающее более 30 га площади, находится в среднем течении р. Тамри-озень, между с. Алходжикент (Каякендский район) и Мама-аул (Сергокалинский район). Городище занимает оконечность небольшого хребта, состоит из цитадели, собственно города-шахристана и торгово-ремесленного посада. Эти части городища отделены друг от друга оборонительными стенами. При укреплении города оборонительными стенами служили естественные препятствия горного рельефа.

В 1971 г. Тамринскнй отряд ИИЯЛ Даг.ФАН СССР заложил на городище три раскопа: один раскоп на цитадели, два – на шахристане, в результате чего установлено культурное напластование толщиною в 2 м. Удалось выявить слои, относящиеся соответственно к VI-IV вв. до н. э., III-I вв. до н. э., I-IV вв. н. э. и V-VIII вв. н. э. При раскопках обнаружены остатки бытовых сооружений и крепостные стены. В строительстве широко применяли камень. Городище отождествляется с гор. Таргу, упоминаемым в средневековых армянских источниках [241, с. 153-154].

Археологические находки, выявленные на городищах Торпахкала, Урцек и Таргу, опубликованы далеко не полностью.

Результаты археологических исследований по изучению античных городищ Албании еще слабо отражены в обобщающих работах [см.: 203; 204], так как на многих городищах раскопки проводились лишь в последние годы. Нет ни одной монографической работы, посвященной городам Албании античной эпохи. Думается, что интерпретация уже накопленных материалов и дальнейшие работы по выявлению и изучению новых городищ на территории Советского Азербайджана в ближайшие годы позволят более полно осветить ряд важных вопросов истории Албании, в том числе истории градостроительства этой страны в античную эпоху.